Свет за окном

Эдуард налил ему коньяку. Фальк обвел взглядом присутствующих и, отыскав Конни, направился к ней. Она стиснула зубы.

– Фройляйн Констанс, как поживаете?

– Спасибо, неплохо. А вы?

– Как вы слышали, эта «сражающаяся Франция» проявляет активность, но не сомневайтесь, мы над этим работаем, они от нас не уйдут. Впрочем, о работе лучше не будем. Мне нужно отвлечься. – Протянув руку, он коснулся ее щеки. Ей показалось, что по лицу потекла струйка ледяной воды.

– Фройляйн, возможно, вы могли бы…

– Итак, у вас большие проблемы, – послышался голос Эдуарда, явившегося разрядить ситуацию.

– Да, но мы всех поймаем и накажем. У нас уже есть добровольцы из французов, которые не одобряют проделок Сопротивления и выразили готовность оповещать нас об их намерениях. Кстати, они действуют даже в этом районе. Наш перехватчик запеленговал сильный сигнал, идущий из какого-то дома на вашей улице. Мы немедленно проверили ваших соседей, но ничего не нашли. Ваш дом я, разумеется, приказал не тревожить.

У Конни кровь застыла в жилах, тогда как Эдуард серьезно обеспокоился.

– Откуда же мог быть сигнал? – недоуменно спросил он. – Мои соседи, это я знаю точно, все люди лояльные и законопослушные.

– Брат, – внезапно вмешался в разговор Фредерик. – Если дело было вечером два дня назад, то я навещал здесь мадемуазель Софи, и ей захотелось послушать музыку. Граммофон не заводился, и она сказала, что в доме есть радио. Желая доставить ей удовольствие, я нашел станцию, которая передает классическую музыку. Так что, Фальк, – покаянно вздохнул Фредерик, – боюсь, это и был тот сигнал, который вы перехватили. Прошу прощения, что доставил вам лишние хлопоты. Зато могу уверить тебя, что в доме присутствовала вся мощь ЭсЭс, и на моих глазах сюда вошла только кошка.

Удивительное признание Фредерика выбило из колеи даже неизменно спокойного Эдуарда. Фалька оно также, судя по его виду, не убедило.

– Вряд ли я вправе арестовать офицера чином выше меня за желание угодить даме, – ответил Фальк, не скрывая своего раздражения. – Разумеется, мы об этом инциденте забудем, но настоятельно призываю вас, Эдуард, немедленно сдать свой радиоприемник, во избежание дальнейших недоразумений.

– Непременно, – кивнул Эдуард. – В эту ночь меня дома не было. Софи, тебе не следует поощрять подобное поведение.

– Но ведь музыка, которую мы слушали, была так прекрасна! – улыбнулась, сидя в кресле, Софи. – «Реквием» Моцарта стоит любых беспокойств, разве не так? – Сказано это было с таким невинным очарованием, что сгустившееся было в комнате напряжение развеялось. Конни видела, что Фредерик не отрывал от Софи глаз, в которых светилась нежность. В отличие от того же цвета глаз Фалька – в тех была только сталь и никакой теплоты. Если и впрямь глаза – зеркало души, то у Фредерика и Фалька, вопреки их одинаковой упаковке, души были явно не родственные.

Следующим утром Эдуард присоединился к Конни, когда та сидела в библиотеке.

– Так, значит, без меня тут был Фредерик?

– Да. Но не я его пригласила – твоя сестра. Я понятия не имела об этом.

– Понятно, – тяжело вздохнув, Эдуард скрестил руки на груди. – Знаешь, я заметил, что их влечение друг к другу переросло в настоящее, глубокое чувство. Софи говорила с тобой об этом?

– Да, – призналась Конни. – Я попыталась убедить ее в том, что подобные отношения не могут иметь будущего. Но она моим предостережениям не вняла.

– Можно только надеяться, ради блага Софи, что Фредерик вскоре уедет. – Он повернулся к Конни: – Ты была с ними, когда он здесь был?

– Нет. Фредерик явился, когда я уже легла.

– Это невероятно! – Эдуард схватился за голову. – Воистину, Софи потеряла всякое представление о приличиях! И в одиночку принимать гостя непозволительно, а уж тайно, ночью – это просто неслыханно!

– Прости меня, Эдуард, но я, правда, не знала, как поступить. Я в доме всего лишь гостья, разве могла я вмешиваться? Софи ведь хозяйка! Я не вправе указывать ей, что делать, а чего нет. Тем более когда она с немецким офицером, да еще такого полета. Мне очень, очень жаль!

Эдуард поник.

– Разве не довольно того, что они насилуют и губят нашу прекрасную страну? Того, что они ее грабят? Неужели им нужна еще и моя сестра? Знаешь, я порой… – и умолк.

– Что, Эдуард?

Он посидел, глядя в пустоту, потом снова заговорил:

– Прости, Констанс. Я устал, и поведение сестры меня поразило. Мне кажется, я сражаюсь на этой войне уже так долго… бесконечно давно. В общем, подождем, когда Фредерик отбудет в Германию. Если же нет, придется принять другие, более суровые меры.

– А кстати, как тебе эпизод с картотекой, захваченной Сопротивлением? Разве не блеск?

– Да, – кивнул он и как-то странно на нее посмотрел. – И это еще не все, поверь мне, далеко не все…