Светлая Княгиня, или что делать, если боги против

Я неопределенно повела плечами, стараясь не глядеть на нее. Тут и гадать не надо: пришла узнать мое отношение к произошедшему и, если понадобится, смягчить мой гнев.

— Дуешься, — постановила она, наливая нам сбитня. — И правильно. С княжичем это он палку перегнул, конечно. Но давай посмотрим на это с другой стороны. Раз так ревнует, значит, любит.

— Любить тоже по-разному можно, — неподкупно отрезала я, принимая кружку.

— Не поспоришь. Но нам это все равно. Потому что я его видела вчера, когда он всех выгнал. Это было прям в стиле Черного князя-колдуна. Двери из сада в зал сами собой открылись с такой силой, что мореный дуб в щепки разлетелся. И тут входит Анвар, а вокруг него темное марево колышется. И говорит: «Праздник окончен. Все вон. Немедленно.». Знаешь, как это только он умеет, чтобы в каждом закоулке слышно было. Из замка вымело всех. Даже прислугу. Только сегодня повара пришли, и то не все. Видимо, решили, что злой повелитель — это плохо, но злой и голодный — катастрофа.

Я задумчиво размазывала кашу по тарелке, пытаясь понять, куда она ведет.

— Так вот, поскольку посторонних не осталось, и лицо можно было уже не держать, он пошел и напился. Мальчики его взяли на себя, так что подробностей не знаю. Но… он был неправ, и за это мы еще заставим его заплатить.

Я поперхнулась сбитнем. Звучало как призыв к бунту, в котором, несмотря на обиду, я не хотела участвовать.

— Ты пойми, что легко идет в руки, не ценится. Вот помучается хорошенько, в следующий раз сначала думать будет. А потом уже обвинениями бросаться. Вот почему, думаешь, я с Данаром такая вредная? Чтобы ему интересно было меня завоевать. А если приду к нему сама со своими признаниями, так он сбежит куда подальше. Мужики — они все такие, что князья, что крестьяне.

— Все никак в толк не возьму, что ты предлагаешь?

— Не прощать. Покажи ему, что ты сердишься. Пусть заслужит твое прощение.

— И все? — подозрительно уточнила я.

— Для тебя все. При твоем миролюбивом характере это максимум, что мы сможем выжать, — потом добавила, глядя на мои колебания: — Ты ничего не теряешь, зато приобрести можешь многое.

— А как же уважение?

— Да какое там уважение после такого. Пусть заслужит!

Я вздохнула и согласилась.

* * *

Вот уже не знаю, возымели ли действие советы Софии или воевода с наставником смогли что-то втолковать Анвару, да только все поменялось между нами. Муж стал внимательнее, ухаживал, словно перед сватовством. Мы гуляли по саду, мне дарили разные мелкие подарки, заморские диковинки, а я даже сплела ему венок из луговых трав. Я потом его в колдовских покоях видела, на полочке, и выглядел он так, словно его только туда положили.

Я там много чего еще увидела, потому что князь разрешил мне туда приходить, когда вздумается, только ничего не трогать. И если время позволяло, показывал колдовство большое и малое. Мог огонек вызвать малый, который, словно жемчужина, перекатывался по его ладони, а мог усмирить реку, что вышла из берегов из-за слишком обильных дождей.

Я старалась чаще бывать за пределами, чтобы наши подданные смогли поскорее привыкнуть к новому виду Лахаара и перестали от него шарахаться. Заодно построила еще два храма Юнаре, как сгоряча пообещала мужу. Новых жрецов обучал Божеслав, гордящийся тем, что стал первым среди равных служителей богини.

Мы даже дважды ездили в гости к Алану ненадолго и один раз к батюшке. Уж на что не любил муж мой княжича, да только батюшку стократ сильнее. Как-то обмолвился, что не уважает приспособленцев и шакалов, ждущих смерти сильного хищника. Не хотелось думать так о родителе, поэтому я выкинула это из головы. В конце концов, они пока мало общались, и мнение может измениться в будущем.

И мне никогда не забыть наш первый поцелуй. В мой семнадцатый день имянаречения, в саду, когда ярко светила полная луна, он почти целомудренно коснулся губами моих губ и прошептал, что это будет самый долгий год в его жизни. И я была бессовестно рада его мучению, его трепетному ожиданию, и ждала этого не меньше его.

Восемнадцатый день имянаречения прошел для меня как в тумане, все валилось из рук. Сердце то начинало колотиться как сумасшедшее, то на меня снисходило спокойствие. И чем ближе была ночь, тем стремительнее сменялись эти состояния. Сегодня мы впервые разделим постель. Не верилось. Ожидалось.

Свечи частично потушили, создав в спальне полумрак. Я стыдливо сбросила сорочку и нырнула поскорее под одеяло, пока Анвар ополаскивался. И чем дольше я ждала, тем больше мне вспоминалось разных слухов по поводу близости между мужчиной и женщиной. Становилось страшно.

— Не бойся, — прошептал мой муж, которого я даже не заметила, так сама себя накрутила. — Ты мне доверяешь?

Я робко кивнула. Ему я доверяла даже больше, чем самой себе. И он обнял меня, укутал своим теплом и нежностью, не позволяя думать о плохом. И началось таинство, о котором не скажешь. Я теперь понимала, почему нянюшка мне рассказывала страшилки. Если бы все знали, как это волшебно, сохранить честь девичью до замужества было бы сложно.