Светлейший-4. Корпус обреченных

— Верно, Николаев. Кроме мозаики нам удалось найти в Большом Царскосельском дворце янтарное панно, изображавшее карту Российской империи на момент середины восемнадцатого века. Позже мы выяснили, что эта карта указывает на месторождения ртути.

Подтверждая эти слова, Шереметева велела несчастному Боде показать новое изображение. Адъютант положил сверху еще один лист фанеры, на который была приклеена большая фотография.

— Янтарная комната! — охнула княжна Марина. — Я хорошо помню это панно…

— Ага, — отозвался Андрей. — Только никто бы не подумал, что на ней зашифрованы месторождения ртути. Как вы это выяснили, ваше превосходительство?

Шереметева впервые за вечер позволила себе улыбнуться.

— Удачная случайность. Когда реставрировали Янтарную комнату, вместе с художниками прибыл и один профессор с геологического факультета Державного университета. Ему было интересно исследовать янтарь, но он заинтересовался отметками и определил, что карта на самом деле является огромным указателем. Впрочем, здесь были указаны только разведанные места на момент правления государыни. Впереди было много географических открытий. С тех пор ртуть начали добывать и на Чукотке, и на Сахалине…

— А что с потомками вельмож? — спросила матушка. — Вы интересовались, дошли ли до них какие-либо сведения об этом тайном ордене?

Шерететева покачала головой.

— Разумеется, интересовалась, насколько это позволяют мои полномочия. Могу утверждать за свой род — нам никто ничего не говорил. Кабы не эта картина, мы бы и вовсе оказались беспомощны.

— А Воронцовы? Шуваловы?

— Воронцовы понятия не имели об этой мозаике. Тем более что их резиденция давно была выкуплена в казну. С тех пор, как там разместили Пажеский корпус, здание не раз перестраивалось. Чудо, что смогли спасти эту мозаику. Род Разумовских угас, а Аничков дворец, где следовало бы поискать, тоже не раз горел и перестраивался. Строгановы…

— А с ними-то что не так? — возмутилась великая княгиня. — Их род еще не угас.

— Наследница Строгановых — непробиваемо тупая девица! — раздраженно бросила Шереметева. — Уж простите мою резкость в адрес аристократки, но от нее не удалось ничего добиться. Полжизни провела во Франции, в империи бывает наездами, ничем не интересуется, и наследие семьи ее волнует исключительно в форме ассигнаций и земель…

Я смотрел на лица людей, живших за два с половиной века до меня.

Наверняка «следов» этого тайного общества должно быть больше. Но время было неудачное. Елизавета и так пыталась подстраховаться. Она не доверяла бумаге и решила увековечить важные знания в произведениях искусства — так было больше шансов их сохранить. Что-то отдала на хранение соратникам, что-то разместила в своих дворцах.

Но и дворцы не вечны. Зимний горел четыре раза, а в позапрошлом веке едва ли не сгорел дотла. Картины могли продать с молотка разорившиеся потомки. Наверняка были и записи — но где они теперь и как их найти?

Особенно с учетом того, что гремела эпоха дворцовых переворотов. Далеко не все приближенные Елизаветы остались на плаву при Петре Третьем и Екатерине Второй. Разумовские сгинули, Воронцовы едва не разорились и распродали имущество — только при Александре Первом смогли вернуть влияние. Строгановы прервались в основной ветви, а сейчас угасали окончательно… Кабы не любопытство Шереметевой, сейчас у нас не было бы и этого.

— А что Шуваловы? — матушка принялась бродить по комнате, вспоминая историю их рода. — У них резиденция на севере столицы, у Парголово. Но ее построили уже в позапрошлом веке. Где они жили до этого?

Что забавно, Шереметева явно испытывала к моей матушке куда меньше антипатии, чем к отцу, и охотно вела с ней беседу.

— Очень уместный вопрос, ваша светлость. Боде, достаньте карту елизаветинского Петербурга!

Адъютант вытащил со стеллажа один из рулонов и развернул его на столе.

— В годы правления Елизаветы Петровны город был совсем небольшим. Мы отметили сохранившиеся здания. Я тоже начала размышлять, что в первую очередь стоит искать артефакты в домах, которые были или являются резиденциями членов этого тайного клуба. Вот Строгановский дворец, вот Воронцовский, это наш Фонтанный дом… А вот особняк Шувалова.

Она поставила палец на точку на набережной Мойки.

— Это же Юсуповский дворец! — смутился Андрей.

— Да, Романов, — хмуро сказала глава Спецкорпуса. — После смерти Елизаветы Петровны этот дворец сначала выкупила казна, а затем его жаловали угодным подданным, а в позапрошлом веке он отошел Юсуповым.

— Вы там искали?

— Осторожно интересовались, но вы же знаете, как Юсуповы чахнут над своими коллекциями ценностей. Даже если они что-то и нашли, то не факт, что они поделятся этой информацией. Да и мы не знаем, что именно искать… У нас нет полной картины. Только фрагменты, на основании которых мы построили программу противодействия аномалиям.

На самом деле Шереметева сделала немало. Смогла кое-как разобраться, связала одно с другим, сделала из этого более-менее работающую систему, пусть и опасную. Гораздо лучше, чем ничего. Но сейчас, с книгой, все должно пойти полегче.