Светлейший князь 2

— А вот здесь, на реке Сесерлиг или на горе построить монастырь-хурээ. И поедешь ты туда с десятком гвардейцев, Ванчей и одним из тувинцев, они по-русски уже все более-менее. А как граница будет я тебе к утру нарисую.

Лонгин сразу засобирался в поход, мне же предстоял еще разговор с Ольчеем.

— Ольчей, все понял, что мы говорили? — Ольчей сидел молча и внимательно слушал Ванчу, который переводил ему.

— Да, князь, я все понял.

— Добавить не хочешь?

— Не-ет, — протяжно ответил Ольчей. — Только покажи, как ты хочешь провести границу?

— Ты, понимаешь, что тут нарисовано? — я ткнул в карту. Когда мы выдвигались, я дважды занимался с Ольчеем топографией.

— Ну, вот смотри, это мы в долине, это Енисей, это твои кочевья, а мы сейчас тут, понятно?

Ольчей кивнул.

— Граница пойдет от русского пограничного знака по Енисею, затем по Эжиму, по вершинам Уюкского хребта, затем по речке Сесерлиг и по Бий-Хему. А там по речке Ожу.

— Понятно. Но надо до реки Хут, кочевья маадов до её берегов.

— Хорошо. Теперь давай решать, как жить, — этот вопрос мне лично был слабо понятным. Я совершенно не хотел оставлять своих новых «подданных» вариться в собственном соку.

— Давай так решим для начала. С пушным налогом твоему амбыну тебе все понятно? — Ольчей кивнул. — Нам от вас никакие меха не нужны. Сейчас вообще ничего не надо. Когда будет надо, договоримся. Правишь по справедливости, своих людей не обижаешь. Жизни без нашего решения ни кого не лишаешь. Кочевья распределяешь по справедливости. Если кто хочет жить у нас, не препятствуешь. И если наши люди будут приходить на ваши земли, не мешаешь. Но мы наглеть не будем.

Бедный Ванча даже вспотел, пока всё перевел Ольчею. Тот слушал очень внимательно и кивал соглашаясь. Я же почувствовал легкое головокружение, надо же мне пришлось решать как будет устроена жизнь нескольких тысяч людей.

— Согласен, князь, а что делать с теми пленными? Ты будешь судить или отдадим маадам? Нам они ничего не сделали.

— Их кочевья где? Сможешь показать?

— Они сказали напротив Ча-Хола, — Ольчей несмело показал место на карте.

— Тогда получается тебе судить, это теперь твои владения.

— Но амбын-нойон еще не отдал эти земли, — засомневался Ольчей.

— Ты знаешь, мне что-то подумалось, что зря мы их боимся. Сразу большое войско они не наберут, а пока наберут, мы наделаем ружей да пушек, наберем твоих людей да маадов и побьем и их.

Сказал я все это, что бы вселить уверенность в Ольчея. Сам же в этом сильно сомневался.

— А маадов спроси, если кто не желает жить в новом хошуне скатертью дорога, пусть уходят.

Ты, надеюсь, не собираешься их притеснять? — Ольчей заулыбался и отрицательно затряс головой, язык жестов и движений поневоле освоишь. — Вот еще что забыл. Воины мне твои не нужны, но, — я сделал паузу, ожидая перевода Ванчи, — если кто пойдет на нас войной, защищаться вместе, как сегодня. И не препятствовать тем воинам, кто захочет пойти на службу в нашу армию.

Так, вроде бы все сказал. А теперь самое неприятное.

— И так, что ты решил с теми пленными? — Ольчей загадочно заулыбался, интересно что сейчас выдаст.

— Я их отпущу, если согласятся служить мне. Но если я хотя бы раз засомневаюсь с их преданности, я их казню, — Ольчей говорил медленно, чеканя каждое слово и я почти все понимал. — Если они не захотят мне служить, я их отдам маадам.

— Твое дело. Хотя стой, — как я мог упустить такое, — эти люди с кочевий напротив Чоа-Хола? — Ольчей в недоумении утвердительно кивнул. — На этой реке и вокруг есть руда, которая мне нужна. С неё получают железо. Мне нужна эта руда, а еще лучше уже крицы. Ванча, объясни Ольчею, что такое крица.

Ванча знал, что такое крица и сумел объяснить это нашему зайсану.

— Так вот, если они сумеют наладить нам доставку криц или породы, я им все прощу. Будет у нас много железа, мы наделаем оружия и отобьемся от любого врага, — отобьемся я за несколько минут сказал дважды, но теперь я говорил уже серьезно.

Ольчей надеюсь понял, что нам надо. Как же я мог это забыть, только что толковал с Лонгином.

— А с сегодняшними пленными что, князь, будем делать? — после паузы спросил Ольчей.

— Пусть уходят, с голыми руками, без обоза и лошадей. Раненых и убитых пусть несут на себе. И пусть знают, если кто еще раз попадет в наши руки, то будет казнен. Им всем обьявить, где наша граница, — я говорил и сам удивлялся своей жестокости. — Надо бы побыстрее их отсюда сплавить и как-то решить с охраной здешних наших рубежей.

— Как только эти уйдут, я поеду по кочевьям маадов, договариваться и устанавливать мир. Два десятка моих воинов останутся тут присматривать.

Следующим вечером берега Уюка опустели. Лонгин ранним утром оправился к амбын-нойону. Визит к зайсана Эринчину был на самом деле абсолютно не нужен, но надо было схватить виновника торжества. Туда-обратно Лонгин рассчитывал управиться за неделю, может дней за десять.

На нашей предполагаемой границе Ольчей оставил два десятка своих воинов и поехал по кочевьям своего предполагаемого хошуна.