Светлейший князь 2

Лонгин взял нашего алтайца под свое крыло и ушел в разведпоиск. К исходу четвертых суток мы вышли к горе Хай-Бар и сосредоточились в лесу на её склонах. На северном склоне горы трое докторов во главе Оосипом развернули госпитальную юрту. Ближе к ночи вернулись разведчики и доложили, противник выходит на южный берег Уюка и становиться лагерем. Но это я и сам видел в сереотрубу, а вот другое известие было просто потрясающим: Ванча с сыном Доруг-оола скрытно переправились через Уюк и нашли лейтенанта Рыжова.

Панкрат со своими гвардейцами сосредоточился с лесу на склонах какого-то холма в нескольким сотнях метров от лагеря врагов. Вместе с Панкратом Ванча убедился, что наши враги во второй половине дня вышли к Уюку и начали готовиться к переправе. Сам Уюк был даже не рекой, а речкой и форсировать его можно было на раз-два, но плотно заросшие болота по берегам, с многочисленными озерцами и остатками весеннего половодья представляли достаточно серьезную проблему. Командир противника явно был не дурак и решил форсировать реку всеми своими силами. В стереотрубу мы насчитали около трех сотен воинов, вооруженных луками, копьями и саблями. Ружей мы не увидели.

Стрелять из луков тувинцы умеют в совершенстве, поэтому мы решили, что триста метров это минимальная дистанция, на какую мы можем их подпустить. А огонь открыть с дистанции пятьсот метров, сначала из винтовок, а затем и из ружей.

Командирами ночных дозоров пошли Лонгин, Ванча и Ермил. Ночь прошла спокойно, противник жег костры, не подозревая о нашем присутствии. Мы же стоически переносили тяготы и лишения воинской службы, наши лошади остались в глубоком тылу вместе с воинами Ольчея, он в конном строю по сигналу должен будет выдвинуться на свою позицию.

На рассвете наши десятки скрытно, местами ползком начали выдвигаться на заранее обозначенные разведкой огневые позиции, от них до кромки болот было от трех до двухсот метров. Чтобы бумажные патроны не намокли, каждый десяток получил от Якова по две специальные прорезиненные сумки. Туман, поднимающийся от реки, помог нашей маскировке. Я, несмотря на возражения капитана, был в стрелковой цепи. Наши дозоры начали отходить к стрелкам, Ванча со своим напарником вышел на меня, что меня откровенно порадовало. Страха не было, лишь холодок волнения. Солнце взошло стремительно, по крайней мере мне так показалось. Наступило 27 мая.

Противник не спешил выступать, хотя я видел с трубу как они плотно подтягивались к реке. Лишь когда солнце высушило утреннюю росу, вражеские сумоны тремя колоннами начали осторожное движение на север.

Первый сигнал Ольчей получил когда враги начали подтягиваться к реке, а когда они двинулись через болота на другом берегу Уюка, капитан дал сигнал: «Вперед».

Первые воины противника начали выходить на сухие места на нашем берегу Уюка, когда воины Ольчея тремя колоннами прошли через нашу цепь. Для этого в цепи были специальные разрывы. Миновав нас, они развернулись в цепь и остановившись в сотне метров от противника, выходящего из болотной растительности, сразу же начали засыпать врага стрелами. Но те не растерялись и тут же ответили тем же.

Слева от меня появляется капитан Пантелеев. Командовать будет он, я всего лишь командир четырех стрелков, моих камердинеров и Ванчи с напарником.

— Раздать патроны, — слышу шепот Ерофея. Роса высохла и можно не бояться намокания патронов. Команда тут же передается по цепи.

Я вижу, как один из воинов Ольчея клонится в седле, начинает разворачиваться и отъезжает в тыл. Тут же с седла падает другой воин. Ольчей гортанно кричит и его воины начинают передвигаться вдоль нашего фронта, стреляя на ходу.

Сумоны противника почти полностью втянулись в болота на той стороне и начинают массово выходит из них на нашей. Сейчас начнется избиение младенцев, то есть Ольчея. Воины противника лучше экипированы, у них почти у всех кожаные щиты, которыми они умело прикрываются от стрел воинов Ольчея, которые практически не имеют никакого защитного снаряжения.

— Заряжай, — и почти тут же, — целься.

Заливистая трель свистка раздается внезапно. Для всех нас это команда. Мы три раза провели учения и воины Ольчея мгновенно выполнили свой маневр. Разделившись надвое, они вдоль стрелковой цепи стремительно уходят вправо и влево.

— Пли! — раздается команда капитана и следом. — Заряжай, беглый огонь!

Тренировки на стрельбищах не прошли даром, потери противника от первого залпа просто колоссальные, думаю не меньше полусотни. И тут же начинается беглый винтовочный огонь, стрелки с ружьями не стреляют, они должны будут вступить в бой в случае прорыва противника к нашей цепи.

Но не о каком прорыве речь не идет, на всем фронте боя может быть десятка два попытались атаковать нашу цепь, но прицельным огнем почти все были уничтожены. По приказу капитана огонь начали вести все десятки, плотность огня резко возросла и через несколько минут началось бегство противника. Ерофей хладнокровно руководил боем и засек время — четыре минуты.