Светлейший князь А. Д. Меншиков в кругу сподвижников Петра I

С. И. Давыдову, стараясь его запугать. 3 января 1723 г. он отмечал: «…уведомились мы, что ваша милость имеете с казаками, з Губчичем с товарыщи, многие советы и согласие и чинишь ему во всем пользу, а нам посягательство, и посылаете ко управителем нашим об оддаче казакам почепской ортилерии и хоругова, и ратушных сел и деревен, и запечатанных их пожитков указы, чего вам и в инструкции не написано, и оные ратушные села и деревни и артилерия надлежат быть во владении нашем, понеже отданы нам вместе з городом»[1305]. Князь апеллировал к имени и справедливости монарха: «…буде ж ваша милость впредь правдиво поступать не будете, то мы принуждены будем на вас просить Его императорского величества и всемилостивейшую государыню императрицу»[1306]. Однако угрозы не подействовали, С. И. Давыдов признал многие нарушения в межевании Почепа.

В январе 1723 г. рассмотрение Почепского дела по указу Петра I было перенесено в Вышний суд, располагавшийся на Генеральном дворе в селе Преображенское. В состав суда по делу А. Д. Меншикова первоначально вошли восемь человек: Я. В. Брюс, И. А. Мусин-Пушкин, А. А. Матвеев, И. М. Головин, И. И. Дмитриев-Мамонов, И. Л. Воейков, С. А. Блеклый и секретарь П. А. Ижорин[1307]. Впоследствии к ним добавились И. И. Бутурлин, А. П. Баскаков, А. Ф. Бредихин[1308]. Стоит отметить, что царь был частым гостем на Генеральном дворе в январе-феврале 1723 г. вначале во время следствия над Г. Г. Скорняковым-Писаревым и П. П. Шафировым, затем, надо полагать, во время суда над А. Д. Меншиковым. Согласно Походному журналу 1723 г., он посещал Преображенское 11,14,15,16, 29, 30 января[1309], а в корреспонденции А. Д. Меншикова имеются указания на присутствии государя в Вышнем суде в начале февраля[1310]. 25 февраля Петр I отправился в Санкт-Петербург. А. Д. Меншиков также находился рядом с Преображенским: в 1722–1723 гг. он пребывал в Москве, из которой вернулся в столицу лишь 18 мая[1311].

11 января 1723 г. Петр I указал возбудить в Вышнем суде уголовные дела в отношении межевщиков Почепа И. Р. Лосева и Б. Г. Скорнякова-Писарева. 16 января поступило распоряжение их найти и арестовать. Примечательно, что А. Д. Меншиков старался максимально себя обезопасить. 29 января он послал два указа в Санкт-Петербург: один – П. Новикову и А. Изволову, второй – секретарю Гардвиху, нотариусу Зеленому и канцеляристу А. Астафьеву. Оба документа содержат идентичные указания. Александр Данилович писал: «…со всяким прилежанием во всей нашей Домовой канцелярии всякия дела все, что есть, по листам розберите со всяким прилежным старанием без всякой оплошки или ослабы, и смотрите того, ежели какие письма ево, Лосева, о почепском межеванье или о каких других делех к нам писал, то оные все, что есть, отобрав и учиня им реэстр, пришлите к нам с вышепомянутым Барановым немедленно в Москву»[1312]. Стоит отметить, что судьба лояльных А. Д. Меншикову межевщиков, в отношении которых были открыты судебные дела, сложилась по-разному[1313]. Б. Г. Скорняков-Писарев обвинялся в допущении халатности и был освобожден от какой-либо ответственности. По сведениям Д. О. Серова и А. В. Федорова, в приговоре, вынесенном Вышним судом 13 февраля 1723 г., его связь с почепским межеванием никак не упоминалась[1314]. Наибольшие потери понес дьяк И. Р. Лосев, которому в 1724 г. по приговору Вышнего суда, было назначено наказание – вырезание ноздрей, удары кнутом, конфискация имущества и пожизненная ссылка на каторгу[1315].

С февраля 1723 г. члены Вышнего суда начали допрашивать самого А. Д. Меншикова. 3 февраля ему отправили пункты для наискорейшего ответа. Суть вопросов, вокруг которых в дальнейшем вращалась вся переписка, сводилась к нескольким спорным аспектам Почепского дела. Во-первых, уточнялись сведения относительно межи П. Кривцова, проведенной по разводу Ф. В. Шидловского в 1709 г. Во-вторых, выяснялись причины просьбы А. Д. Меншикова отмежевать Почепские территории по меже Г. Пушкина, предпринятой для определения государственной границы между Польшей и Россией в 1638 г. и обозначившей территорию города с восточной стороны. В-третьих, князя спрашивали, зачем он брал к себе из Иностранной коллегии грамоту к гетману и инструкцию, данную И. Р. Лосеву (предполагалось, что он самовольно вносил в нее изменения). Также А. Д. Меншикову вменялось в вину, что он без разрешения государя подчинил себе казаков Почепской сотни и брал с них подати. Наконец, вызвало вопросы у комиссии желание князя поименно определить к межеванию Л. М. Щербачева[1316] и И. Р. Лосева[1317].