Светлейший князь А. Д. Меншиков в кругу сподвижников Петра I

А. Д. Меншиков находился в центре собственной социальной сети и концентрировал в своих руках все связи внутри нее. Как показывает проанализированный материал, князь прилагал много усилий для расширения своих связей и политической значимости. Он основательно продумывал направление контактов, находил возможности для их поддержания и развития. На стратегии поведения А. Д. Меншикова оказывали влияние статусные характеристики его контрагентов (происхождение, должность и пр.), их политические и материальные возможности. Немаловажную роль играло чувство доверия, связывавшее Александра Даниловича с контрагентами (и наоборот), которое определяло устойчивость и интенсивность контактов, степень вовлеченности в деловые или частные вопросы, конкретный функционал по мере решения проблем. Неоспоримым достоинством А. Д. Меншикова являлось его умение находить подход к различным по статусу и рангу государственным деятелям. Подобное утверждение доказывает не только широта связей князя, их географический и качественный охват, но и вариативность его поведения в зависимости от характера и общественного положения контрагента. В разных обстоятельствах Александр Данилович был способен подольститься, подчеркнуть и выразить лояльность как в виде услуг, так и на уровне эпистолярного языка, пойти на компромисс, надавить или даже припугнуть. Бесспорно, он не всегда достигал успеха и не со всеми петровскими соратниками ладил. Но в жизненных реалиях быть для всех хорошим, в общем-то, невозможно.

Анализ социальных связей А. Д. Меншикова с санкт-петербургским комендантом Я. X. Бахмеотовым, генерал-полицеймейстером А. М. Девиером и кабинет-секретарем А. В. Макаровым продемонстрировал три способа выстраивания и поддержания лояльных отношений с тремя различными по социальному статусу и политическому влиянию государственными деятелями. Так, отношения с комендантом Санкт-Петербургской крепости Я. X. Бахмеотовым строились на принципе прямой подчиненности. А. Д. Меншиков контролировал все направления деятельности коменданта, причем без каких-либо посредников и промежуточных управленческих звеньев (например, в лице ингерманландского обер-коменданта). Несмотря на то что Якову Хрисанфовичу удалось зарекомендовать себя перед князем как надежного, верного и ответственного работника, тесных личных (частных) отношений между ними не сложилось. Я. X. Бахмеотов не являлся самостоятельным игроком на политической арене: его связи с представителями элиты были крайне ограниченны, влияние незначительно, а при решении частных проблем и споров ему, как правило, требовалось вмешательство князя. Фактически коменданту нечего было предложить А. Д. Меншикову в обмен на лояльность. Поэтому их взаимодействие по частным вопросам сводилось к одностороннему информированию (по каналу от Я. X. Бахмеотова к А. Д. Меншикову) и мелким услугам хозяйственного или правового плана.

Отношения А. Д. Меншикова с генерал-полицеймейстером А. М. Девиером строились на совершенно иных основаниях. В силу особого положения полиции в системе управления Санкт-Петербургом деловые отношения А. Д. Меншикова и А. М. Девиера основывались на принципе сотрудничества. Оба государственных деятеля были заинтересованы в наиболее эффективном решении возникавших управленческих проблем, поэтому они нередко обращались друг к другу с просьбами о помощи, пытались избегать конфликтов, стремились выработать компромиссное решение. Положение А. М. Девиера среди политической элиты, его широкие социальные связи и нарочито высказываемая лояльность повлияли на то, что А. Д. Меншиков посвящал генерал-полицеймейстера в личные, иногда весьма щепетильные дела (например, в Почепское дело). В дополнение А. Д. Меншикова и А. М. Девиера связывали родственные узы, которые обязывали поддерживать стабильные контакты внутри одной семьи. Тем не менее умело конструируемые лояльные отношения генерал-полицеймейстера с князем не выдержали испытания политической борьбой в последние месяцы правления Екатерины I. Государственные деятели очутились по разные стороны политических баррикад, и личные интересы стали превалировать над государственными.