Светлейший князь А. Д. Меншиков в кругу сподвижников Петра I

«Правительствующий Сенат неоднократно открывал корыстолюбивые поступки и обманы Князя Меншикова в поставке знатного количества провианта и мундиров для армии. Иногда Сенат во исполнение своея должности посылал к нему касавшиеся до того запросы; однакож он почти никогда на оные не ответствовал, либо для виду посылал иногда ответ с одним из своих подчиненных; но всегда остерегался отвечать писменно, особливож с собственноручным подписанием. В таких обстоятельствах, дабы не принять участия в его вине, Сенаторы описали главные и важнейшие пункты, в которых Князь Меншиков был обвиняем, на особливом листе и положили оной на стол против того места, где Государь садился, не донесши ему о том наперед. Сия бумага не скрылась от проницательного Монархова взора. В первое свое присутствие в Сенате взял он ее, и просмотревши наскоро, положил опять, и не говорил о ней ни слова, так, как бы совсем ее не читал. И так она лежала довольно долго пред Государем на одном месте без всяких следствий. Наконец Сенаторы решились начать говорить с Его Величеством о сем деле. Сидевший после Государя, Тайной Советник Толстой спросил у Его Величества что угодно ему будет сказать о сей бумаге. Ничего, отвечал Государь: только что Меншиков и останется всегда Меншиковым. Господа Сенаторы могли толковать сей ответ, как хотели. Бумага осталась на столе, и после никто уже более не осмеливался упоминать о ней»[1395]. Так описывал положение А. Д. Меншикова в политической системе петровской России автор исторических анекдотов Я. Штелин[1396], и именно таким закрепился в общественном сознании образ всесильного светлейшего князя, соратника Петра Великого, «полудержавного властелина».

Казалось бы, Александр Данилович соединил в себе несоединяемое. Он отличался поразительной трудоспособностью, не щадил себя, проводя за государственными делами многие часы. На фронтах Северной войны князь проявил себя как храбрый полководец, решительный и отважный офицер. Он занимался организацией промышленного производства в России, приложил руку к созданию военного флота и усовершенствованию армии. В 1703 г. он стал строителем Санкт-Петербурга, вникал в мельчайшие детали повседневной жизни петровского «парадиза». Там же князь выстроил чудесный дворец на Васильевском острове и резиденцию в Ораниенбауме, два воплощения художественного вкуса и имперского величия. При этом Александр Данилович был взяточником и казнокрадом. Какие богатства ни имел, он стремился увеличить свои доходы, пользуясь политическим влиянием и должностным статусом. Князь имел массу пороков, любил выпить, был неугомонен в развлечениях и предавался разврату вместе со своим государем. Он отличался заносчивостью и крайней амбициозностью. В силу своего происхождения он не умел писать, не был столь образован и не обладал столь широким кругозором, как его царственный покровитель. Однако каким бы ни был А. Д. Меншиков и как бы к нему ни относились его современники, очевидно, что светлейший князь внес неоценимый вклад в строительство петровской империи, чей феномен исследуется и будет исследоваться на протяжении еще многих лет.

Во многом А. Д. Меншиков являлся воплощением своей эпохи, продуктом гения Петра I и создаваемого им общества. Александр Данилович, как и многие другие соратники государя, выбрался из грязи в князи и, надо полагать, всю жизнь боролся с комплексом неродовитости. Происхождение в имперской России играло столь важную роль, что ни одно выдающееся достижение, ни одна сконструированная родословная не могли повлиять на общественное мнение и заставить родовую аристократию признать верховенство царского фаворита. В этом отношении стремление А. Д. Меншикова возвыситься над политической элитой – занять ключевые государственные должности, увеличить благосостояние всевозможными легальными и нелегальными способами, обустроить свой быт пышнее и богаче кого-либо – может объясняться не только его врожденной алчностью или неуемными амбициями, но и попытками доказать свою значимость и важность. Принятие на себя роли «полудержавного властелина» отражало и силу князя, и одновременно его слабость.