Светлолесье

Мне было трудно сдерживать дрожь. Теперь этот человек, колдун, друг, царь… пугал меня. Насколько далеко он раскинул свои сети? Отчего так страшны мне его слова? Какой бы ни была в прошлом между нами дружба, сегодня мы стояли друг против друга. Я – непомнящая, он – чужой, непонятный и потому бесконечно далекий.

– Как же ты удержишь Чудову Рать? – прошептала я. – Что ты будешь делать?

Он смерил мое лицо тяжелым взглядом, будто сомневаясь, говорить ли дальше. Но все-таки сказал:

– Я сумею сладить с Чудовой Ратью. Но мне нужна твоя помощь.

– Поэтому я здесь? А вовсе не потому, что мы когда-то были друзьями?

– Я должен позаботиться о жителях Срединного мира, – проговорил Дарен жестче. – Если бы я не оставил колдунам Обители наводку о Линдозере, ты бы до сих пор плясала в Сиирелл.

Невпопад вспомнился Шепот. Неужели Дарен заманивал меня сюда, чтобы воспользоваться моей силой? И мне все казалось, что приди он ко мне раньше, расскажи обо всем, я бы последовала за ним безоговорочно, но теперь… Тот ли он царь, за которым я хочу следовать? Не знаю. Он ли тот друг, что нуждался во мне?

Колдун напряженно вглядывался в мое лицо, и я сказала:

– Дай срок подумать.

Явно не это он хотел слышать.

– Я хочу, чтобы ты знала, – произнес он со слабой улыбкой. – Мне есть чем тебя отблагодарить.

Он перевернул мою ладонь и опустил в нее что-то тяжелое и холодное. Таблицы. Полное собрание. Он каким-то образом нашел и соединил утраченное мной.

Впервые за все время разговора я действительно позволила себе поверить в то, что мы с ним заодно, что все скитания были не напрасны.

– А мое имя? – спросила я тихо. – Как меня звали раньше?

– Знаешь, – он послал мне строгий взгляд, – имя человека – его судьба. Может, не случайно ты утратила родовое имя, не случайно его забыла… И потому вернуть его придется тебе самой.

Я невольно сжала таблицы. Но Дарен прав, имя дается человеку неспроста.

– И вот еще. – Колдун опустил поверх таблиц перстень с большой неровной жемчужиной.

– Что это?

– Надень его, когда решишь. Так я услышу тебя. Знай, если ты будешь со мной, – мягко ответил Дарен, – если поможешь нам, я помогу тебе вспомнить детство.

– Но ты ведь только что сказал, что я должна вспомнить сама!

– Так и будет. С именем. Но я помогу тебе постичь тайны твоего Пути. Ты станешь сильнее. Приручишь свой дар. Разве смогут устоять перед ним завесы прошлого? Знаешь, не только в таблицах сохранились руны твоего Пути. В Нзире…

– О чем ты?! – воскликнула я. – Разве ты не знаешь, что все это время… – я с трудом выталкивала из себя слова. – Я была твоим другом.

– О, нет. Я хочу, чтобы ты служила мне, как служишь колдунам Обители. Я хочу, чтобы у меня был колдун Разрушения, в чьей верности я не мог бы усомниться. Я хочу, чтобы ты принесла присягу. И вот тогда, – сказал колдун, и его разноцветные глаза на миг сузились, – я проведу тебя по твоей памяти.

– Хочешь подкупить меня? – Я кивнула на таблицы и перстень. – Но разве ты не знаешь, что Полуденный царь и был моей целью? И вот теперь ты наконец здесь, живой. Нет, ты больше ничего не можешь предложить мне.

– Разве что воззвать к твоему чувству долга, – отозвался Дарен. – Тысячи колдунов, таких как Елар, как мы с тобой, будут приносить свои жизни в жертвы, терпеть гнет червенцев, в то время как люди будут воевать между собой. И все ради того, чтобы однажды мир затянула скверна Нижнего мира.

– Ты так уверен в своем праве, Полуденный царь.

– В нашем праве, Лесёна. В нашем. Да. – Он дернул плечом, и его осанка изменилась. Вновь стала покореженной. Дарен выхватил из воздуха посох и оперся на него.

– Но ты права, мне нечего предложить тебе, кроме общих воспоминаний и колдовских тайн. Решай сама.

Мне показалось, будто я ослышалась.

– Ну… ну ты и…

Но мужчина лишь улыбался, продолжая молчать. Чудь побери такого друга!

– Да что ты за человек-то такой?!

Дарен молчал, слегка склонив подбородок к груди и качая головой. В его глазах отражался невысказанный укор, словно бы мои слова нанесли ему обиду. Голос покатился по вершине гулким эхом, а затем, стократ отраженный от странного пространства, превратился в бурю.

Я раскрыла ладонь и посмотрела на перстень с жемчужиной. Сперва показалось, что камень – это застывшая слеза. Но разве камни умеют плакать? Пора бы мне усвоить, что в мороке все не то, чем кажется.

Даже Полуденный царь.

24 Вещие слова

Червенцы появились довольно скоро. Жрецы в кроваво-красных плащах просочились сквозь деревья, и полный от бессильной ярости голос Ордака загремел в лесу.

Но Альдан был уже далеко. Он оставил княжа и влюбленных на дне ступенчатой ямы и побежал к мунне.

Утро занималось холодное. Густой туман полз с болот, протягивал седые петли к дорогам, будто нарочно путая следы. Только травника было не обмануть: родными были для него эти странные, зловещие края, и сама земля будто помогала, подсказывала, куда идти.

Лесёна вышла к нему из развалин, и по ее лицу ничего невозможно было прочесть. Нашла она Печать или нет? Но колдунья была цела, и тугой узел страха внутри травника распустился.