Светлолесье

Я вскинула руки. Колдовство оплело меня, выпило, но на сей раз я сама отдавала себя без остатка. За Колхатом мелькнул прозрачный образ Айрике… Я вскрикнула. Заклятье насосалось силы и засверкало. Гнев и страх утраивали нити, и в темноте полыхали недоплетенные руны.

– Ты страшнее любого волка, танцовщица из Сиирелл. – Колхат остановился. Теперь нас разделял погасший костер. – Но сколько бы шкур ты ни сменила, я-то знаю, какая тварь в тебе сидит на самом деле.

– А мы еще в Сиирелл поняли, какое ты трепло. – Минт сплюнул в сторону, утерся и бросился на Колхата.

Червенец достал меч – одноручный, заморский, похожий на иглу… Похожий на булавку!

«Клинок отравлен!» – хотела крикнуть я, но не стала терять времени, ведь одна царапина решит исход поединка.

Последняя руна в моем сплетении. Я доплела колдовство и связала его с Колхатом, и оно, как дикий зверь, понеслось вперед, – сильное, голодное, почти живое. Но едва сплетение пересекло костер, как его поймали и сдавили огромные черные когти. Колдовство вздрогнуло, я нутром ощутила его судорожное качание, а потом и распад. Чары рассыпались, и я упала на землю, опустошенная.

Жуткий смех раздался над поляной.

– Где тебе против меня, колдунья?!

Оберег, почуяв близость земли, забился на моей груди. Я разлепила веки. Над нами летал черный, как тьма, ворон. Смех одновременно напоминал и клекот, и рев, и скрежет металла.

– Драург, – прохрипела я.

Все это время с Колхатом дрался Минт. Их схватка была почти неуловима для моего мутного взгляда, но я поняла, что воин не давал червенцу приблизиться ко мне.

Вдруг налетело что-то маленькое и быстрое… Фед!

– Держитесь, ребятки, – шепнул он.

– Твой родник давно захирел, колдун, – прокаркал ворон. – Неудивительно, что я не почуял тебя на судне! Ты почти пуст. И твое слабое оборонительное заклятье не защитит вас надолго.

– Он прав, – прошептал Фед. – Нужно что-то придумать. Ворон лишь тень здесь. Надо найти то, что эту тень отбрасывает.

– Чего?

– Что его держит? Откуда он явился?

Я вспомнила свой сон, клекот в ушах. «Нашел!»

– Таблицы, – выдохнула я. – Он нашел нас через таблицы…

Но из-за схватки не добраться до сумы с ними! Фед держал над нами тонкую льдинку щита, и тень ворона скреблась с наружной стороны.

Вдруг Минт резко ушел вниз и его клинок по широкой дуге вонзился в плечо Колхата. В то место, куда его когда-то ранила булавкой я. Глаза червенца расширились, кровь брызнула из раны, а потом и из его носа. Красная руда стекала с холеной бороды на плащ, струилась по одежде.

Изо всех сил я бросилась к таблицам и швырнула их в угли. Костер едва горел, но птица над нами изошла протяжным воем, а потом растаяла.

– Лесёна. – Рядом со мной на колени упал Минт и, быстро оглядев меня, спросил: – Бежать можешь?

Я поморщилась.

В его глазах я увидела себя: расплетенная коса и безумный взгляд. Обессиленный Фед лежал на моей груди. Глаза наставника были сомкнуты, маленькое тельце дрожало. Минт бережно взял его в ладони и перенес мне на плечо.

– Уходите, – сказал наемник. – Я разберусь с червенцем.

Мы обернулись.

– Господин, – Колхат тянул руки к костру, – явись ко мне. Господин! Пусть мое тело служит тебе так же, как я…

Тьма тут же хлынула из таблиц. Извиваясь, она настигла Колхата, и он исчез в утробе мглы. Одуряюще запахло гнилью.

– Чудово отродье, – прорычал Минт, вновь вытаскивая меч.

Но не успел он сделать и пары шагов, как из сгустка темноты вылетело щупальце. Минт зашелся в крике, высоком и страшном, таком, словно с него заживо снимали кожу.

Я ринулась к нему и рванула на себя. Мы отпрянули в сторону, но поздно: на груди наемника зияла сочащаяся гнилью рана.

А Драург все оборачивал и оборачивал Колхата в чудовище. Я видела, как человеческая плоть менялась во внутренностях тьмы, и в ее мерзкой печи Драург лепил новое существо.

– Уходите! – рявкнул Минт.

– Нет…

Я пыталась колдовать, но не могла. Вся сила ушла из меня, словно вода из пересохшего колодца.

Минт полоснул черноту. Лезвие вильнуло и понеслось в сторону. Наемник отклонился, но упал.

Я закрыла глаза и воззвала к пламени.

К тому, что получалось у меня лучше всего.

К тому, что не требовало сплетений или рун.

К колдовству огня.

И оно явилось на поляне между Минтом и Колхатом-оборотнем. Чудовище отшатнулось.

– Огонь! Оно боится огня!

Но стена огня иссякла. Ночной холод, а вместе с ним и чернота подступали. Я закрыла глаза.

Этот странный обряд, вытащенный со дна времен.

Обряд, в котором непонятная руна обещает дыхание или ярость.

Обряд, созданный для других колдунов. Не для таких, как я.

Я набрала горсти земли и вдавила руки в материнскую твердь. Оберег ожил и забился, и от него, маленького сердца, по моим жилам пробежало тепло.

Ток земли. Основа всего. Его воспевал в сказках Фед, про него украдкой шептались в Обители, но вот теперь он был здесь, бился под ладонями, вливал в меня живительную силу.

Я знала, что сейчас мои щеки окрашиваются румянцем, а в глазах селится блеск – то право самой жизни.

Но было еще кое-что. Где-то в глубинах, под слоем травы, земли и пепла, билась еще одна сила.

В нос ударил тяжелый запах паленой кожи.