Светлолесье

Должно быть, Минт подобрал эти бусы на берегу, и принадлежали они когда-то самой царевне. Но святоборийка не взглянула на подношение. Ее взгляд был прикован к дверям.

– Я тут хозяйка, и комнат свободных нет, – бросила она и попыталась уйти, но Минт придержал ее за плечо.

– Ну, – сказал он томно, – неужели совсем ничего нельзя придумать?

Хозяйка смерила его суровым взглядом и вдруг расхохоталась.

– Ох, и шел бы ты со своими цацками, сопляк!

– Но я не…

Дальнейшие слова Минта потонули в хохоте корчмарки и завсегдатая. Причем смеялись кто как мог. Женщина хрюкала и взвизгивала, хлопая руками по переднику, а мужичок зашелся сначала в диком ржании, а потом – в таком же неистовом кашле. Прослезившись, хозяйка утерла глаза рукавом, а потом, что-то бормоча, вновь скрылась в недрах корчмы.

– Постойте! Не уходите! У нас есть деньги!

Но ни один довод не воротил хозяйку, и Минт, весь красный, сел за стол. Я сочувственно похлопала его по плечу, хотя уголки губ предательски подергивались вверх. Парень рядом с нами отлепился от сухаря и спросил:

– Так вы тоже на торжище?

– Какое еще торжище?

– Которое княж устраивает на первый день лета. Все, кто проездом на север, в это время здесь останавливаются, – пояснил парень охотнее. – Местные не берут к себе чужаков, поэтому весь постоялый двор при корчме занят пришлыми. Меня звать Ерх.

Оказалось, что всего купцов в корчме было около дюжины, и, по словам Ерха, это самые удалые представители своего племени. Через дебри Святобории они пробирались за редким свирюллем, камнем, который выносили волны на северный берег царства.

– Потом плывем в Асканию и с Обожженной земли везем ткани и диковины, – сказал Ерх. – В начале весны торгуем в Злате. И начинаем все по-новой! А сюда из столицы товары везем, благодарствуем княжу Заре, что торжище позволяет проводить…

Вдруг снаружи раздался конский топот, а затем – меленькое ржание. Снова показалась хозяйка.

Нужно было что-то делать. После того, что произошло ночью, я будто стала на две головы выше себя самой и почуяла, что не время отсиживаться в уголке терпеливой тенью. Какая-то сила горела во мне, подталкивала не молчать. И я замыслила хитрость.

– Хозяйка. – Я поднялась. – Неужели ничего нет для двух усталых путников?

– Да не до тебя сейчас, – отмахнулась та.

Я заступила корчмарке проход. Конечно, куда мне перед ней – откинет и не заметит, но…

– Мы не договорили, – произнесла я. – У вас есть места или нет? Если вы придерживаете комнаты для кого-то другого…

– Важный гость на пороге. – Корчмарка таки оттолкнула меня с дороги, а потом пощипала себя за щеки, нагоняя румянец.

Минт сидел с вытянутым лицом. Он не понимал, чего ради я устроила переполох.

– Лесёна, да что на тебя нашло? – процедил наемник сквозь зубы. – Ты-то куда сейчас?

– Есть старый закон, – громко сказала я. – Его еще помнят в Святобории? Не говори грубых слов тому, кто пришел в твой дом просить крова, не оскорбляй его, ведь никто не знает тех дорог, по которым тебе предстоит пройти и в какой час сам ты можешь оказаться без дома!

– Да уймись же, девица!

– Вы нанесли мне оскорбление, – сказала я. – Я пришла в этот дом, надеясь обрести кров, но мне и моей семье отказали. Неужто нам не удастся найти во всем Линдозере гостеприимного хозяина?

Дверь открылась, и вошли два воина в бурых накидках с оторочкой из медвежьего меха, а вместе с ними – знатный мужчина в богатой, хорошо скроенной одеже да с золотым обручем поверх редких седеющих волос. Вернее, сначала в корчму вошли щеки мужчины. Они были такие большие и рыхлые, что стекали, словно тесто, на твердый расшитый ворот и едва заметно колыхались при ходьбе. Но когда-то мужчина явно был хорош собой, и неуловимая внутренняя стать еще чувствовалась в нем.

Все в корчме поклонились. Воины строго осмотрели гостей и задержались взглядом на Минте.

– Отведаете киселька, великий княж?

– Справедливы ли те слова, что я слышал? – вопросил княж. – Обвинение тяжкое.

– Господин, – отозвалась я с поклоном. – Мы с семьей оторвались от родной земли, долго скитались и хотим остаться в Линдозере. Но сегодня нам некуда податься, ведь мы получили горький отказ на этом постоялом дворе.

Княж поиграл перстнями на руке, и я заметила, что почти на всех повторялся один и тот же чеканный знак – полукруг восходящего солнца. Заря. Хозяйка «Тельца» пала на колени.

– Знаешь ли ты, с кем говоришь? – спросил мужчина.

Я кивнула. От собственного безрассудства меня пробрал озноб, но я постаралась выдать его за благодарный трепет.

– Знаю, великий княж. Сам Единый послал тебя нам, видать, не оставит путников в беде.

– Я хозяин Линдозера и червонный жрец. Земля моя особая, – с насмешкой произнес княж. – Не каждый пустит корни. Скажу прямо, смутьянов здесь никто не любит. И я, Тантор Заря, меньше всех.

Либо княж шутил, либо был куда проницательнее и раскусил мою нехитрую игру в оскорбленную путницу. Я уставилась в пол, чтобы ничем не выдать волнения.

– Мы неправильно поняли, – влезла корчмарка. – Я просила путников подождать. У меня есть комната.