Читаем Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки полностью

Таблицы позволяют получить астрономические данные для любого момента времени в прошлом, настоящем или будущем. Необходимо всего лишь умножить – или разделить – суточное движение на нужное число и прибавить результат к исходной отметке. Франклин ясно понимал важность этих основных – «корневых» – значений. Джону Вествику они были известны под латинским названием «радикс». Альфонсовы таблицы содержали исходные значения для всех основных движений планет на промежутке от Всемирного потопа (в четверг, 17 февраля 3102 года до н. э.) и до 1252 года, когда был коронован Альфонсо Кастильский, включая ключевые даты времен Александра Македонского, Хиджры и христианской эпохи. Как мы уже знаем, Джон недвусмысленно заявил, что в качестве исходной точки взял первый год от Р. Х., «год Христа». Следовательно, если ему нужно было найти среднее Солнце в канун нового, 1392 года, сначала ему требовалось сосчитать число дней в 1392 годах. Далее он должен был умножить это число на среднее суточное движение Солнца и, наконец, прибавить результат к исходному радиксу для 1 января 1 года н. э.

Однако в результате всех этих вычислений вы получите только среднее Солнце, но не его истинное положение: ведь, как нам известно из главы 4, Солнце движется по зодиаку с непостоянной скоростью. Центр календаря, нанесенного на астролябию из музея Уиппла, смещен, потому что принято было считать, будто Солнце движется по окружности, центр которой смещен относительно Земли. Точка, в которой Солнце находится от нас на максимальном удалении, называется апогеем: здесь, по летним знакам, светило движется медленнее. Зимой, в перигее, Солнце к нам ближе всего.

Каждая из планет движется по собственной орбите с центром, смещенным в направлении апогея (рис. 7.3). (Это довольно удачное первое приближение к идее эллиптических орбит, принятой в современной астрономии.) Направление на апогей имело большое значение для любых планетных вычислений. Вот почему Джон Вествик сообщает нам о долготе апогея Сатурна. Создавая свой экваториум, он отметил центр неправильной орбиты Сатурна на линии, соединяющей Солнце с указанной долготой. То же самое он сделал для всех других планет, включая Солнце.


Рис. 7.3. Эксцентрическая орбита Солнца с центром (D), удаленным от Земли (T) вдоль линии апсид. Когда Солнце в апогее, кажется, что оно движется медленнее. Линия апсид тоже медленно поворачивается. Ее положение отсчитывается от весеннего равноденствия, или «Головы Овна» . Каждая планета движется по собственной эксцентрической орбите с центром, смещенным относительно Земли в определенном направлении. Для моделирования движения всех других планет, кроме Солнца, требуется как минимум еще одна дополнительная окружность


Надо понимать, что направление на апогей, которое Джон аккуратно прочертил «острым инструментом», невозможно провести раз и навсегда. Потому что, как четко заявляет Джон, апогеи планет и сами сдвигаются со временем. Так происходит в результате прецессии – медленного дрейфа созвездий по отношению к небесному экватору и эклиптике. Чосеровский Франклин хвастается своей осведомленностью о прецессии, когда замечает, что французский астролог умел

…рассчитать,Как далеко Альнат удаленаОт головы подвижного Овна.

Этот дрейф звезд практически невозможно заметить, потому что для того, чтобы неподвижные звезды, а вместе с ними и апогеи сместились всего на один градус, требуется почти 100 лет. Неудивительно, что астрономы расходились во взглядах на истинную природу этого смещения (которое сегодня понимается как результат того, что ось Земли при ее вращении раскачивается, подобно ручке юлы). Птолемей считал прецессию простым равномерным движением, но наблюдения астрономов впоследствии показали, что оно замедляется и может даже полностью поменять направление[443].

Отличительной чертой Альфонсовых таблиц было то, что модернизировавшие их парижские астрономы соединили в своей модели прецессии оба вида движения: медленный дрейф в восточном направлении и чуть более быстрые маятниковые колебания туда и обратно. Было принято считать, что благодаря прямолинейному движению на восток зодиак совершает полный оборот за 49 000 лет, – отсюда его суточное движение составляет 0,00002°. Если записать это число в системе счисления с основанием 60, с которой вы уже знакомы, мы получим примерно 0;0,0,4° – а именно 4 ÷ (60 х 60 х 60) градуса в день. И действительно, на рисунке 7.2 в первой строке таблицы Вествика в третьей шестидесятеричной колонке стоит 4, в четвертой – 20 (20 ÷ 12960000) и так далее, до девятого разряда дробной части. Значения первых четырех разрядов этого «очень медленного движения апогеев» – знаки, градусы, минуты и секунды – почти везде нулевые. Мы не будем укорять Джона за то, что он не стал записывать эти нули в каждой строке[444].

Перейти на страницу:

Похожие книги

Жизнь замечательных устройств
Жизнь замечательных устройств

Как прославиться химику? Очень просто! В честь него могут быть названы открытая им реакция, новое вещество или даже реагент! Но если этого недостаточно, то у такого ученого есть и ещё один способ оставить память о себе: разработать посуду, прибор или другое устройство, которое будет называться его именем. Через годы название этой посуды сократится просто до фамилии ученого — в лаборатории мы редко говорим «холодильник Либиха», «насадка Вюрца». Чаще можно услышать что-то типа: «А кто вюрца немытого в раковине бросил?» или: «Опять у либиха кто-то лапку отломал». Героями этой книги стали устройства, созданные учеными в помощь своим исследованиям. Многие ли знают, кто такой Петри, чашку имени которого используют и химики, и микробиологи, а кто навскидку скажет, кто изобрёл такое устройство, как пипетка? Кого поминать добрым словом, когда мы закапываем себе в глаза капли?

Аркадий Искандерович Курамшин

История техники
Восстание машин отменяется! Мифы о роботизации
Восстание машин отменяется! Мифы о роботизации

Будущее уже наступило: роботов и новые технологии человек использует в воздухе, под водой и на земле. Люди изучают океанские впадины с помощью батискафов, переводят самолет в режим автопилота, используют дроны не только в обороне, но и обычной жизни. Мы уже не представляем мир без роботов.Но что останется от наших профессий – ученый, юрист, врач, солдат, водитель и дворник, – когда роботы научатся делать все это?Профессор Массачусетского технологического института Дэвид Минделл, посвятивший больше двадцати лет робототехнике и океанологии, с уверенностью заявляет, что автономность и искусственный интеллект не несут угрозы. В этой сложной системе связь между человеком и роботом слишком тесная. Жесткие границы, которые мы прочертили между людьми и роботами, между ручным и автоматизированным управлением, только мешают пониманию наших взаимоотношений с робототехникой.Вместе с автором читатель спустится на дно Тирренского моря, чтобы найти древние керамические сосуды, проделает путь к затонувшему «Титанику», побывает в кабине самолета и узнает, зачем пилоту индикатор на лобовом стекле; найдет ответ на вопрос, почему Нил Армстронг не использовал автоматическую систему для приземления на Луну.Книга будет интересна всем, кто увлечен самолетами, космическими кораблями, подводными лодками и роботами, влиянием технологий на наш мир.

Дэвид Минделл

История техники