Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки

По сравнению со сложными математическими выкладками и прочей тайнописью задача подсчитать число дней в полных 1392 годах кажется несложной. Это число (в шестидесятеричной системе) указано на каждой странице рукописи. Дерек Прайс, уговоривший библиотекаря Петерхауза разрезать переплет, заметил рядом приписку: «radix Chaucer» – «основание Чосера». Обнаружение этого имени побудило Прайса заявить, что существует некая связь между созданным в 1392 году экваториумом и поэтом, в 1391 году написавшим «Трактат об астролябии». Джон Норт, своим новаторским исследованием вернувший Ричарду Уоллингфорду заслуженное место в пантеоне средневековой науки, поначалу не согласился с Прайсом. Но приписка «основание Чосера» заставила Норта передумать. Он не сомневался, что подсчитать число дней в 1392 полных годах – «пустяковая задачка» для любого астронома, умеющего пользоваться таблицами. Зачем, вопрошал Норт, кто-то стал бы указывать источник таких элементарных данных? В этом есть смысл, утверждал он, только в случае если бы автором манускрипта был сам Чосер или кто-то, кто работал с ним в тесном сотрудничестве. Если верно последнее, то этот человек, скорее всего, «неплохо разбирался в астрономии», но вряд ли был университетским астрономом высокого ранга. Так как никто из известных историкам лондонцев того периода под это описание не подходил, Норт пришел к выводу, что работа принадлежит перу самого Чосера[451].

В этом вопросе Норт – вопреки обыкновению – ошибся. Во-первых, эти таблицы полны самых разных цитат. Кроме ссылки на толедского астронома аз-Заркали, автор манускрипта воздает должное Профацию Иудею из Прованса, английскому монаху Джону Сомеру и реформатору науки Роджеру Бэкону[452]. Более того, в таблицах достаточно ошибок, чтобы понять, что нашему астроному задачка не казалась такой уж «пустяковой». Только в этой главе мы наткнулись на элементарную ошибку, которую он сделал (ну или не заметил) при копировании таблицы, и наблюдали, как он без толку, хоть и совершенно сознательно тратил время, вычисляя ничтожные доли. Более того, его хитро зашифрованные инструкции по использованию таблицы апогеев неверны. На самом деле одной этой таблицы недостаточно, чтобы вычислить истинные апогеи: таблица содержит только линейный компонент прецессии и не учитывает другую ее составляющую, а именно нутационные колебания апогеев и неподвижных звезд. Как мы увидим вскоре, этим ошибки в рукописи не исчерпываются.

Вернемся ко второму предположению Норта, решившего, что манускрипт принадлежит перу астронома, которого связывали с Чосером какие-то деловые отношения. Но и в этом случае есть два варианта: либо 1392 год должен каким-то образом отсылать нас к Чосеру, либо у автора рукописи была другая причина ассоциировать себя со средневековым поэтом. Нам известно, что манускрипт принадлежит перу Джона Вествика. Можно предположить, что Чосер, который примерно в то же время писал трактат об астролябии, снабдил Джона теми самыми таблицами, которые мы тут изучали, и благодарный Вествик указал его в качестве источника. Но я склоняюсь к мысли, что Вествик упомянул Чосера прежде всего потому, что чосеровское пособие по астролябии пользовалось большим успехом, и потому, что Чосер был одним из первых, кто начал писать научные труды на английском языке. В своей рукописи, которая к сентябрю 1393 года уже была закончена, Джон Вествик пользовался данными Чосера, а также, как мы увидим далее, заимствовал его научную английскую лексику. Похоже, Вествик считал себя учеником известного лондонского писателя.

Нет ничего невероятного в мысли, что наш монах был знаком с великим поэтом. Бóльшую часть жизни Чосер провел в Лондоне, где служил инспектором таможни Лондонского порта, а позже на должности надзирателя королевских работ руководил крупными строительными проектами. С 1389 по 1391 год он был занят на строительстве новой верфи для лондонского Тауэра. Параллельно в 1390 году он контролировал производство работ на проекте помельче, надзирая за строительством арены для больших рыцарских турниров в Смитфилде, неподалеку от городских стен. Любопытно, что в своих стихах Чосер о Лондоне не пишет. Но он наверняка вращался в широких интеллектуальных кругах и общался с адвокатами, рыцарями, государственными служащими и другими писателями. В этой среде ученость ценилась и культивировалась.

Одним из литературных последователей Чосера был поэт Томас Хоклев, правительственный чиновник и завсегдатай лондонских таверн. В остроумном стихотворении он признается, что любит выпить и закусить, а также пофлиртовать с женщинами, которые…

…частенько зовут меня в «Голову Павла» [у кафедрального собора]

Для веселых бесед, для игр и забав[453].