Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки

В другом месте Хоклев жалуется на больную спину и глаза, утомленные годами, которые он провел, согнувшись над пергаментом из овечьих шкур. Однако преданность изнурительной работе секретаря Малой государственной печати не помешала ему написать руководство по приличествующему принцу поведению, адресованное будущему королю Генриху V. В первых его строках автор описывает бессонную ночь, проведенную им в гостинице епископа Честерского, которая стояла в прекрасном месте на берегу реки между Лондоном и Вестминстером:

Размышляя о вечных проблемах,
Что мир неспокойный дарит.
Мир, который, по опыту знаю,
Кроме горьких плодов ничего не родит.
Как-то ночью лежал я в кровати
В Честер-Инне, по соседству со Стрендом,
И тревога уснуть мне мешала[454]

.

Поэма Хоклева принадлежит к жанру «зерцал государя» – жанру, который в тот период пользовался огромной популярностью. Наставление государя было целью и «Исповеди влюбленного» Джона Гауэра: зарифмованное им учение об астрономии и магии, как заявлял сам Гауэр, соответствовало образовательной программе, составленной для Александра Македонского, и было записано автором специально для Ричарда II. Гауэр считал, что обучение короля делится на три части: во-первых, теория, во-вторых, риторика, «чтобы изъясняться здраво, / как никто другой не смог бы, в-третьих, практика. Практика важнее всего: правитель, пишет Гауэр, должен проявлять честность, щедрость, справедливость, милосердие и сдержанность. Но такое поведение монарха должно быть подкреплено обширной теоретической подготовкой, начиная с теологии и заканчивая астрологией. Средневековые короли подходили к таким вопросам со всей серьезностью. Карл Великий, например, вел переписку с учеными советниками, монахами из Англии и Ирландии. Они исправно отвечали на вопросы императора, искренне интересовавшегося затмениями и другими небесными явлениями, которые он наблюдал в мирное время при дворе и во время военных кампаний на рубеже VIII–IX веков[455].

Позже, в Средние века, королевское образование зачастую опиралось на все более популярный жанр энциклопедической литературы с общим названием «зерцало». Эти тексты содержали обзор накопленных человечеством знаний и не в последнюю очередь свод нравоучительных наставлений. Даже сегодня самый престижный журнал, посвященный истории Средних веков, называется Speculum, что в переводе с латыни означает «зеркало». В первом номере журнала, вышедшем в 1926 году, редактор писал, что название «отсылает нас к бессчетным зерцалам, в которые люди Средневековья любили смотреть на себя и других, – зерцалам истории, религиозных догматов и моральных устоев, зерцалам государей, влюбленных и дураков». Уравнивая видение и понимание, опираясь на метафору луча света как инструмента просвещения, средневековые зерцала отражали почти бесконечное разнообразие толкований. Ваш разум можно считать зеркалом, отражающим беспорядочные ощущения, поступающие от органов чувств; монахи могли сверять свои поступки с зеркалом, которое представлял для них Устав Святого Бенедикта. Сама Природа была зеркалом, отражавшим замысел Творца и место человечества в нем. Французский богослов-мистик XII века, поэт Алан Лилльский, как и его современник Александр Неккам, верил, что у природы припасены для нас ясные послания:

В мире нашем все творенья
Нам дают отображенье,
Как стекло зеркальное,
Нашей жизни и кончины,
Нашей участи, судьбины
Верное, печальное.

Далее Алан пишет о розе, которая увядает, едва успев расцвести, отражая, таким образом, мимолетность жизни рода человеческого[456].