Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки

Марагинская обсерватория была не первой в исламском мире, но никакая другая не могла сравниться с ней по масштабам и размаху. С самого начала ат-Туси предупреждал своего патрона, что это будет дорогостоящий проект. Первоначально стройке мешали денежные затруднения, но позже Хулагу предоставил ат-Туси доступ к вакфу (финансированию на благотворительные цели), и астроном направил средства на возведение своего передового исследовательского комплекса, комплектацию его оборудованием и персоналом[493]. Работы начались в 1259 году: под строительство подготовили площадку около 400 метров длиной и 150 шириной, срыв для этой цели верхушку холма. Кроме огромного главного здания с библиотекой, содержавшей тысячи книг, там возвели куполообразную обсерваторию, мечеть и резиденцию для Хулагу. Комплекс поражал посетителей с первого взгляда. Один современник так вдохновился, что выразил свое восхищение в стихах, написанных на арабском:

Жизнью клянусь! Это строение, как и его строитель,
не имеет себе равных.
Оно притягивает взгляды и услаждает душу.
Он, что возвел столь величественное здание,
взойдет по небесным тропам
И будет шептаться с рассыпанными по зодиаку яркими звездами,
подобными игральным костям.
Слабы мои слова – но это здание само есть суть молитва!
Ни один из царей земных еще не возводил такого дворца,
что выстроил он![494]

Ат-Туси привлек к работе международную команду астрономов и архитекторов. Из сирийской пустыни прибыл инженер Муайяд ад-дин аль-Урди, из цветущего южного города Шираза – юный геометр и страстный шахматист Кутб ад-дин аш-Ширази. Как минимум один сотрудник обсерватории, Фао Мунцзи, был китайцем. Многие другие приезжали учиться и вести исследования в богатейшей библиотеке, а также, конечно, наблюдать за звездами. К их услугам был широкий выбор приборов, многие из которых были поистине огромного размера, что позволяло проводить максимально точные измерения.

Величайшим достижением этой обсерватории стал полностью пересмотренный набор таблиц, известный как «Ильханский зидж», названный так в честь великого хана Хулагу. Сам Хулагу не дожил до 1272 года, когда работы были завершены, но обсерватория уже так прочно стояла на ногах, что пережила и его, и еще пятерых монгольских ханов. Марагинская обсерватория уже несколько десятилетий лежала в руинах, когда ее посетил хан-астроном Улугбек из династии Тимуридов. Вдохновленный увиденным, в 1420-х годах он построил в Самарканде обсерваторию, что превзошла своими размерами Марагинскую.

Труды ат-Туси и его последователей оказали огромное влияние на ученых последующих веков. Их творческий подход к геометрии, обеспечивший убедительную альтернативу планетной модели Птолемея, переняли и те астрономы, которым не довелось побывать в горной обсерватории, в том числе Ибн аш-Шатир, служивший официальным хранителем времени в великой омейядской мечети в Дамаске в те времена, когда Джон Вествик был еще ребенком. Еще одного звали Али аль-Кушчи, его отец служил у Улугбека сокольничим, но сам он в 1440-х годах возглавил Самаркандскую обсерваторию, а позже работал в Стамбуле.

Когда Коперник приступил к выведению математических формул гелиоцентрической астрономической системы, он многое позаимствовал у представителей и последователей Марагинской школы. Созданные им модели определения астрономической широты планет, отклоняющихся на своем пути к северу и югу от эклиптики, основывались на моделях аль-Урди и аш-Ширази, а модели сложного движения Луны были очень похожи на модели Ибн аш-Шатира. Чтобы избавиться от философски сомнительного экванта и показать, что планеты могут двигаться вокруг Солнца по эксцентрическим орбитам, он применил теоремы ат-Туси и аль-Кушчи[495]. Новая система Коперника в итоге была не проще, чем та, которую он пытался заменить. Но он верил, что она истинна, и добился успеха.

Вопрос, откуда Коперник узнал об идеях этих мусульманских ученых, долго ставил историков в тупик. Безусловно, научные достижения Центральной Азии пользовались заслуженной славой: уже через несколько лет после основания обсерватории в Мараге английский монах Роджер Бэкон воспевал тягу монголов к астрономии. К каким-то из необходимых ему теорий Коперник мог получить доступ благодаря широкой сети контактов еврейских ученых, которые на рубеже XVI века свободно обменивались знаниями как с исламскими, так и с христианскими обществами Средиземноморья. Известно, что в Падуе, где Коперник изучал астрономию, межкультурный обмен процветал. Однако бóльшую часть фундаментальных геометрических идей он почерпнул из книг Региомонтана[496].