Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки

Именно в Средние века европейцы, вооружившись магнитным компасом и новыми картами, отважились отправиться за океан. Именно в Средние века они изобретали сложные приборы, воссоздающие в миниатюре божественно упорядоченный космос. Когда Исаак Ньютон, герой научной революции, с притворной скромностью писал, что «стоит на плечах гигантов», в этом было больше правды, чем он сам осознавал, ведь Ньютон еще и употребил средневековую метафору[500].

Мы убедились, что религия не препятствовала развитию науки. Снова и снова мы видели, как средневековые христиане воздавали должное знаниям иных религий и без всяких предубеждений их заимствовали. Искренняя вера побуждала изучать мир природы, да и сами религиозные институты – как отдельные монастыри, так и высокий папский престол – поддерживали науку и способствовали ее развитию. Конечно, с распространением новых представлений о тварном мире расхождений во взглядах было не избежать. Но если они и перерастали в конфликт, в его основе лежали либо политика, либо особенности характера действующих лиц. Пример тому – полемика магистров в Париже XIII века. Случаи Джордано Бруно и Галилео Галилея, которые часто приводят как пример абсолютной несовместимости веры и разума, не относятся к Средним векам, а объяснения стоит искать прежде всего в конкретных убеждениях и жизненных обстоятельствах этих двух великих упрямцев, а также в насильственном расчленении Священной Римской империи в результате Реформации и Контрреформации[501].

Почему же тогда мы так упрямо обесцениваем Средневековье? Отчасти – чтобы преувеличить собственные достоинства. Когда выдающиеся современные ученые заявляют, что Коперник «сбросил» Землю с пьедестала в центре Вселенной, они косвенным образом превозносят скромность людей Нового времени[502]. Кстати говоря, средневековые мыслители часто изображали Землю в самом низу общей картины, не в центре огромного мира, так далеко от высших сфер, что это место едва ли можно назвать завидным. Вот почему в галилеевском «Диалоге о двух главнейших системах мира, птолемеевой и коперниковой» флорентийский астроном заставляет говорящего от его имени Сальвати утверждать, что «мы стараемся облагородить Землю и сделать более совершенной… и в известном смысле поместить ее на небо, откуда ваши философы ее изгнали»[503].

Тем не менее история «низложения» Земли часто подается как разоблачение средневекового чванства. Новое время, напротив, якобы добивается успехов благодаря просвещенной скромности своих ученых. Астрофизик Нил Деграсс Тайсон, самопровозглашенный преемник Карла Сагана, писал, что, когда он смотрит на крошечную Землю во время показа в планетарии, его обуревают такие чувства: «Мне радостно оттого, что работа человеческого мозга в три фунта весом позволила нам найти наше место во Вселенной»[504].

Да, Средневековье не раз забредало в научные тупики. Но и мы от этого не застрахованы. Уже римский земледелец Палладий знал, что свинец ядовит, но мы, несмотря ни на что, вплоть до конца ХХ века прокачивали его через свои автомобили и выпускали в воздух, которым дышим. Уже Бернард Гордонский понимал, что немалая часть болезней возникает из-за медицинских вмешательств, но и мы эту проблему не решили. Конечно, современная наука позволяет нам жить дольше и с таким комфортом, о котором люди Средневековья и помыслить не могли. Но наше самодовольство может стать главным препятствием на пути дальнейшего прогресса. Доктрина «сциентизма», убежденность, что непогрешимые научные методы – единственный путь к надежному знанию, по-своему так же опасна, как и слепая религиозная вера. Пока наукой занимаются люди, она будет страдать от человеческих недостатков. С этой точки зрения ошибки Средних веков могли бы преподать нам урок смирения и заставить искать возможности изменить жизнь к лучшему. Я убежден, что изучение заблуждений и блистательных достижений Средневековья поможет нам по достоинству оценить свершения человечества во всей их невероятной сложности.