Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки

Не зная этого источника, мы не можем сказать наверняка, кто в этих ошибках повинен. Возможно, конечно, что, несмотря на выдающиеся способности Вествика, ошибки – следствие утраты им концентрации. К 88-й странице трактата он уже наверняка вымотался. Там, дав себе волю, он написал, что не имеет никакого отношения к тому, что только что скопировал. Объясняя, какую шкалу использовал Ричард для вычисления уравнения времени – разницы между средним и истинным солнечным временем, он устало заметил, что «Саймон [на этот раз никакого "мастера". – Прим. авт.] делал по-другому, как было показано в приложении 18, а также в других местах, многие из которых кажутся противоречивыми»[305]. Как бы завуалированно ни выражался Вествик на своей изящной латыни, перед нами момент откровенности: редактирование его утомило.

И он нашел возможность несколько облегчить себе работу. Сделанные им рисунки шкал альбиона заметно более небрежны, чем в том манускрипте, откуда он их копировал. Ричард Уоллингфордский подробно объясняет, как разметить шкалы с помощью циркуля и линейки, – здесь 24 равных промежутка, там диаметр, – но чертежи Вествика кажутся несколько торопливыми. В одном месте он выкинул чертеж целиком и предложил читателям «представить, что здесь должен быть рисунок шкалы первого лимба на лицевой стороне, но она очень четко начертана на инструменте, поэтому здесь пропущена»[306]. Незачем зарисовывать то, что имеется под рукой.

Инструмент, лежавший перед Вествиком, вполне возможно, принадлежал лично Ричарду, а может, сам сын кузнеца его и сделал. В одном месте в тексте Вествик назвал тот же диаметр инструмента, а описывая шкалу астролябии, упомянул несколько характерных деталей: например, что линии азимута размечены у линии горизонта. Он явно живо интересовался как самим инструментом, так и теоретическими выкладками Ричарда и на последней странице своего комментария перешел от одного к другому в потоке связного, хоть и несколько непоследовательного размышления. Он восхитился тем, как удачно в конструкции Ричарда метки затмений изолированы от основных шкал инструмента, чтобы не запутать пользователя, а затем отвлекся на обсуждение теории затмений аль-Баттани. В последнем примечании Джон внезапно прервал описание разметки спиральной шкалы, вспомнив, видимо, что Саймон Танстед ее изменил. Середину этой страницы он оставил пустой. Вероятно, он не довел дело до конца, потому что его подгоняла необходимость передать книгу предполагаемому адресату[307]. Но кем был этот адресат? И зачем Вествик взял на себя нелегкий труд столь тщательной компиляции?

В 1320-е и 1330-е годы правление аббата Ричарда Уоллингфордского вызывало недовольство не только в стенах монастыря. У него возникли серьезные трудности и в отношениях с городом. Очевидно, что обитель невозможно было полностью изолировать от внешнего мира. Монахи регулярно контактировали с мирянами: как минимум закупали еду и привечали паломников. Даже медь для изготовления научных инструментов монастырю поставляли ремесленники, мастерившие кухонную утварь. А самое главное, бóльшую часть дохода аббатства составляли рента, местные сборы и плата, которую монахи взимали за использование своих водяных мельниц. Предшественники Ричарда не сумели отстоять финансовых интересов монастыря, судебные тяжбы затягивались на десятки лет. Даже Ричард, своей первоочередной заботой считавший моральный облик монашества, вскоре понял: чтобы разобраться с долгами аббатства, нужно прежде всего утвердить его власть в городе.

За несколько месяцев до избрания Ричарда горожане Сент-Олбанса уговорили только что коронованного Эдуарда III даровать им хартию привилегий. Это, считали горожане, давало им право молоть зерно и валять шерсть с помощью собственных ручных мельниц. Ричард же считал, что монополия на столь прибыльные технологии принадлежит аббатству. Препирательства быстро переросли во встречные судебные иски. Когда по приказу аббата констебль попытался арестовать главу горожан, тот оказал сопротивление, и во вспыхнувших беспорядках оба были убиты. Судебное дело поначалу обернулось не в пользу Ричарда, но, оказывая давление на местных лордов, оспаривая состав судебной коллегии и оказывая судьям щедрые знаки внимания, он сумел склонить ход дела в свою пользу. Горожане немедленно нарушили достигнутое соглашение, но вскоре Ричард окончательно подмял их под себя. Жители города отказались от своей драгоценной хартии и передали аббатству все ручные мельницы[308].

Празднуя победу, Ричард вымостил жерновами конфискованных мельниц полы перед своей приемной. Может, горожане видели их и нечасто, но это был урок и для монахов тоже. Аббат прекрасно знал, что кое-кто из братии – семейными узами или же регулярными контактами – был связан с жителями города и, следовательно, опасно близок к неповиновению. Что касается самых неблагонадежных, ему не оставалось ничего другого, как, последовав освященному веками примеру прежних аббатов Сент-Олбанса, отправить их в ссылку в захолустные монастыри[309].