Светлый путь в никуда

– Все это произошло за полтора года до рождения Анаис, – сказал Гущин, подсчитав. – Что Эсфирь нам говорила? Не это ли она имела в виду?

Катя перевернула страницу. Осмотр места происшествия. Речной берег, все та же заводь, те же мостки. Следом шла еще одна фототаблица. Без пояснений – только пронумерованные фотоснимки.

Лесная чаща и поляна. Выжженный круг кострища в траве, обугленные бревна. Колода у костра. Деревянный чурбак, и на нем какие-то ошметки – вроде как куски мяса – шерсть, окровавленная плоть. Кол, врытый в землю у костра, и на нем…

– Черт, а это что еще за дрянь? – Гущин наклонился над снимком.

Отрубленная свиная голова, насаженная на кол. Огромная. Глаза животного закрыты, а пасть разверзлась точно в чудовищной дьявольской усмешке. Еще одно фото свиной головы – уже снятой с кола – внутри она выдолблена подобно колоколу – кости черепа и плоть изнутри удалены.

Крупный план – кострище, чурбаки и… палатка на заднем плане.

Далее шли допросы. Катя и Гущин углубились в их изучение. Допрос некой Галины Сониной. Возраст двадцать один год. Путаные короткие показания: «У нас с ним произошла ссора, он психанул». «Да, он выпил, и я тоже была нетрезвая. Я просто хотела попросить у него прощения и вернуть его домой». «Я побежала за ним, но он меня обогнал и сел в автобус до станции, тогда я побежала туда, на станцию, но там его не было». «Да, дети остались дома, я думала быстро вернуться обратно». «Да, дети остались одни дома, я не думала, что они уйдут. Они и раньше оставались, присматривали друг за другом. Я приказала им быть дома и никуда не ходить, это ведь уже вечер был». «Да, да, прекратите меня спрашивать, прекратите эти чертовы вопросы – да, да, да, да! Я плохая мать, я последняя сволочь, но прекратите это – у меня сейчас лопнет голова от ваших «как» и «почему»!»

– Это мать детей, – сказала Катя. – Путаные какие показания. Истерические. Понятно, что она в шоке, однако… Обратите внимание, Федор Матвеевич, на ее возраст: получается, что свою старшую дочку Наташу она родила в шестнадцать лет.

Следующим шел допрос некоего Олега Жданова двадцати одного года. Он показывал, что приехал к своей знакомой Галине Сониной в деревню Затон на Истре провести время и покупаться. Она жила вместе со своими детьми и матерью, которой в тот вечер дома не было – она уехала в Конаково на первую годовщину со дня смерти своей старшей дочери и ее мужа, погибших в автокатастрофе. Дома у Галины они проводили время, занимались сексом, выпивали, а потом между ними произошла ссора, и он, Олег, решил уехать. Он пошел на остановку, сел в автобус. Он понятия не имел, что Галина оставит детей и кинется за ним вдогонку. Да, они, конечно, оба были сильно пьяны. На электричку он опоздал, надо было ждать час, и он пошел в город в магазин купить пива. Там его и нашла Галина. Они поговорили, помирились, потом купили пива. Было уже очень поздно, а денег на такси до Затона у них не было. Поэтому они пошли в городской парк. Пили там, снова занимались сексом, проснулись только на следующее утро. С похмелья.

Допрос матери Галины – она вернулась домой из Конаково утром и обнаружила, что дочери дома нет, детей тоже нет, дверь дома открыта. Она встревожилась. Она знала образ жизни своей дочери. Бросилась искать детей, ей помогли соседи. Их дом почти у самого леса, и лес спускается к реке – к заводи под названием Затон. Там на берегу она обнаружила свой бидон, в котором были ягоды черники. Бросилась в лес, звала детей. Соседи вызвали сотрудников правоохранительных органов. А потом ее внуков достали из воды Затона.

После допроса бабушки детей в деле была подшита справка из больницы – диагноз «острый инфаркт миокарда». Следом шла копия свидетельства о смерти.

– Мать Галины… их бабушка скоропостижно умерла через сутки после того, как детей нашли мертвыми. Инфаркт… Не пережила такого. – Катя видела – каждый новый документ этого дела все мрачнее и страшнее.

Гущин открыл заключения судебно-медицинской экспертизы, читал очень внимательно. Катя скользила взглядом по строчкам. Мысли у нее перепутались, она никак не могла сосредоточиться.

– Причина смерти обоих детей – утопление. Вода в легких и дыхательных путях. Следов какого-то иного насилия нет, – сообщил Гущин. – Ни ран, ни следов побоев. Ни признаков сексуального насилия.

Подшитый конверт. В нем две прижизненные фотографии. Мальчик и девочка – совсем еще крохи. На другой постарше – белокурые и веселые. Мальчик Сережа толстенький, в курточке, девочка Наташа с тугими косичками и в джинсовом комбинезоне. Крепко держит брата за руку на фоне старого деревенского дома – этакая подмосковная избушка в три окна и чердак в кружеве деревянной резьбы.

И здесь избушка-зимовье во мраке лесном…

– Экспертиза обнаружила на руках детей и слизистой ротовой полости следы черничного сока, – читал Гущин.

Он на миг закрыл глаза.