Светоч русской земли (СИ)

Прощались они, как прощаются отец с сыном. Митрофан долго крестил и благословлял юношу. Видел он всякое в жизни, и монашеское непотребство тоже, и ныне отдыхал и радовался душой, видя в этом юноше Любовь к Богу, и стремление к иноческому житию. Ему, старику, этот юноша придавал сил и веры в жизнь и в то, что Добро, в конце концов, побеждает зло, а Господь всегда одолевает козни нечистого.

Глава 13

Петюха привёз муки, и теперь Сергий пёк лепёшки и хлеб. Ел он мало и не долило, не было сосущего ощущения голода. Варфоломей от рождения начал поститься, и ещё в отрочестве выработал в себе привычку сосать чёрствый хлеб, пока мякоть не растворится в слюне. Причём делал это безотчётно, достигнув того состояния, что ему требовалось значительно меньше пищи, чем любому другому. Он к тому же жевал молодые веточки сосны, он, походя, ел клюкву, кислицу, сныть и прочую зелень, он почти целый день проводил на природе, и потому его не брала цинга, болезнь, происходящая не столько от недостатка витаминов, сколько от недостатка воздуха и движения, вследствие чего организм теряет способность усваивать витамины...

Сергий установил для себя порядок, при котором важнейшим была молитва Господу, а плотские заботы, в частности о пище телесной, стояли на последнем месте. Потому никакое лишение материальных благ его не трогало. Иное - одиночество. После последнего наезда брата Петра шли дни, и что там, за преградой лесов? Чем живёт мир, и есть ли он, или в катаклизме свернулся свитком огненных скрижалей и исчез - ему было неведомо.

Подвиг одиночества - возможен, когда свидетелей нет либо же они не ведают, что являются свидетелями подвига. Подвиг творится, когда герой даже не ведает, что он совершает подвиг, а поступает как надо. Подвиг монашеского уединения ещё тем - велик, что он - не на мгновение, а на всю жизнь. Это - мирская смерть и рождение для Иной жизни.

Одиночество рождает испуг. Тоска по людям, по человеческому общению приходит уже спустя время, а за ней - брожение мыслей, сомнения в своём подвиге. Мир манит и влечёт к себе, и уже непонятно: зачем, почему ты взял на себя подобный искус? Не легче ли, не душеполезнее ли было остаться в миру и спасаться там? Хотя бы в Божьей обители! Но когда и это преодолел, тут на тебя наваливаются бесовские наваждения, от которых можно двинуться умом. Начинают мучать видения и сны. А если ты и это претерпел, начинаются искушения гордыней, мысли о собственной святости, и сколь многие подвижники ломались на этом! Сходили с ума и даже восхищались бесами...

Впрочем, за века были выработаны в монашестве правила подобной борьбы, куда входили - самодисциплина, постоянная мысль о Боге, о смерти, о собственном ничтожестве, пост и непрерывная молитва. При этом аскету-пустыннику указывалось все свои дела и желания соображать с Евангелием: делай так, как делал Иисус! И помни, что перед Господом ты и в своих делах и в своих помышлениях - точно хрустальный. Господь знает всё.

Многие из этих заветов были не внове Сергию. Он и постился с детства, и к молитве был прилежен всегда, и трудился непрестанно, подчиняя плоть Духу. Труднее всего давалось ему одиночество.

Подкрадывалась, подступала зима. Однажды он услышал вой волков. Долго стоял и слушал, прикидывая, далеко ли - от него звери? А потом махнул рукой и потащил волокушу с хворостом к дому. Дни шли за днями, и одиночество начинало всё сильнее давить на него. И всё больше ждалось беды, бесовской брани...

Глава 14

Тишина взорвалась бурей. Зашумел лес в ночи, и вот рухнуло, понеслось... Он с трудом открыл дверь хижины и не сразу сумел закрыть, ибо её наполнило ветром. Ветер выл на разные голоса, и ему послышались голоса, вопли и угрозы, велящие ему уйти.

"У-у-уйди-и-и! У-у-у-ди!" - ревел лес. Чего ты хочешь здесь, в этой пустыне? Чего добиваешься, чего сидишь тут, в месте пустынном, в месте трудном, в месте, заклятом вражьего силой, где мы не дадим тебе ни часу выжить больше, где тебя разорвут звери, погубят тати ночные, где ты умрёшь от голода и холода, где стаи волков будут ходить за тобой, где бесы пакостят и являют себя страшилища, один вид которых рождает смерть! Беги-и-и! Беги-и-и! Беги отсюда, глупец, беги, не оборачиваясь, не то мы прогоним тебя или убьём! "У-у-убь-ём! У-у-убь-ём!" - ревел лес. Сергий сотворил крестное знамение и, вцепившись в скобу двери, с трудом отворил дверь и ввалился в жило, едва не прихлопнутый ринувшимся за ним полотнищем двери. Снаружи выло и грохотало, скребло и царапало по стенам - это разносило ветром валежник, собранный Сергием. Вот рвануло одну из тесовых плах на кровле, вот вырвало её и рвануло вторую, а подложенную бересту свернуло и вздыбило. Сергий выпрямился. Чувство гнева, тотчас укрощенное умом, посетило его. Он прошёл в келью, выстуженную ветром, и стал на молитву. Огонёк лампады мерцал и метался, колеблемый потоками проникавшего в келью воздуха.

- Господи! Ты - благ и премудр, и силы вражие не одолеют Тя! - выговаривал Сергий сквозь вой и свист бури.