Светоч русской земли (СИ)

И понял Стефан, что он - такой же холоп князя, столь же зависим от земной власти, как и прочие, а не наставник и не судья. И должно было ему избрать одно из двух: или бросить посох к ногам князя, снять позолочённый крест и, надев сермягу, уйти туда, в лес, к своему брату, или... бежать из пределов Москвы, может, и из Владимирской Руси куда-нибудь в Киев... Но там Литва! Или ещё дальше, на Афон, в пределы Царьграда, где нынче война? Или на север, в новогородские пределы? Утонуть, сгинуть в безвестии, похоронив и свой гордый ум, и книжные знания, и навык краснословия, похоронив свои мечты и похотения... Не уйти! От соблазнов плоти уйти легко. Его давно уже не смущали ни холод, ни голод, ни пост, ни дощатая постель. От соблазнов души уйти оказалось труднее! И теперь, с запозданием, предвидя митрополичий суд и остуду наместника, он стоял на коленях и молил Господа о снисхождении, и вспоминал своего брата, который разом отверг все обольщения мира и всякую гордыню отринул, даже и гордыню полного своего отречения!

А гонцы великого князя летели сквозь мороз и ветер, дабы сообщить тверской невесте, надумавшей уходить в монастырь, что брак состоится, что иерей найден, и нашёл его духовник великого князя, игумен Богоявления, Стефан.

Глава 3

Феогноста на Масленой не было в Москве. О свадьбе великого князя он знал, но не предполагал, что помочь обвенчать Симеона решится Стефан, так скоро возвышенный Алексием.

Князь прилюдно поставил ни во что власть митрополита, и теперь с Симеоном восстанет долгая пря. Уезжать в Киев или на Волынь к князю Любарту? В то время, когда Ольгерд в Вильне воздвиг гонение на христиан, а в Подолии создал собственную митрополию? И даже в Тверь не уедешь нынче? Может, переехать во Владимир, сблизиться с суздальскими князьями и как можно реже бывать на Москве? Князь Симеон выбрал удобное для себя время! Однако наказать ослушника Стефана следовало, и немедленно. Он прикрыл глаза. Тело отдыхало, мозг думал. В богато убранных хоромах было тепло и тихо. Шум торга и гомон ремесленной слободы не проникали сюда. Митрополичий двор на Москве ни размерами, ни роскошью не уступал княжескому. Уходить отсюда так не хотелось! Но он так же не мог представить себе пятнадцать лет назад, как можно уехать на Москву с Волыни!

Согреваются хоромы тёплым воздухом, поступающим снизу, через отдушины. Ни сажи, ни копоти здесь нет и в помине. Этим московитам не откажешь в изобретательности! Дорогая утварь, ордынские ковры, греческие и русские книги в обтянутых кожей дощатых переплётах с медными позолочёнными и посеребрёнными застёжками-жуковиньями, иконы византийского, суздальского и новогородского письма. Драгоценные облачения, митры, посохи и панагии, усыпанные самоцветами, золотая и серебряная церковная посуда. Удобная постель. Молчаливая исполнительная прислуга. Прекрасный стол, пригласить за который пристойно кого угодно из великих мира сего... Тяжко спорить с московским князем! А надо спорить. Нельзя авторитет церкви менять на церковное серебро: быстро уйдёт и то и другое! Верен ли ему Алексий? Не поторопился ли он хлопотать в Константинополе о своём восприемнике?

В двери постучали. Феогност не изменив позы, сказал по-гречески:

- Разрешаю!

В покой ступил келейник, склонив голову, повестил, что прибыл наместник Алексий.

Он узнал Алексия ещё за дверями покоя по шагам. Встал ему навстречу. Алексий подошёл, склонив крылатый головной убор, увенчанный налобным изображением Вседержителя: "Благослови, владыко!"

Они уселись. Посмотрели в глаза друг другу. Во взоре Алексия была озабоченность, но не было смущения и боязни. Он выслушал несколько раздражённую речь Феогноста, покивал и сказал:

- Я мыслю, что ошибся в брате Стефане! Нам надобен, полагал я, свой монастырь, своя киновия, сходная с киевской древлепечорской, в коей процветала бы книжная мудрость, а иноки дерзали бы спорить с властью, подобно тому, как Феодосий Печёрский спорил с князем Святославом!

- Для сего, - усмехнувшись, сказал Феогност, - надобен Феодосий!

- Именно так! - Алексий склонил голову и продолжил. - Однако в сём случае игумен Стефан содеял разумное, уступив нужде князя! - Он посмотрел в глаза Феогносту и протянул свиток с уже разорванным шнуром. - Вот грамота, сегодня полученная мной из Сурожа. Чти! Иоанн Кантакузин в январе занял Константинополь и взошёл на престол василевсов. Патриарх Иоанн XIV низведён Анной. Вместо него будет избран Исидор Бухир. Все прежние установления патриархии отменяются... Ныне не время спорить с великим князем Семёном! Мы должны совокупно с ним, едиными усты, слать к новому патриарху о закрытии Галицкой митрополии как суетной новизны с просьбой восстановить единую русскую митрополию для литовских и русских земель. Тем паче что Ольгерд в Вильне воздвиг гонение на православных!

- Но князь... - начал Феогност, ещё не в силах справиться с потоком известий, обрушенных на него Алексием.