Светоч русской земли (СИ)

Он ушёл от мира, и пересекает мир, как путник пустыню, а мир не уходит от него. Давеча дядя Онисим, встретив Сергия, кинулся к нему, облобызал, а потом долго разглядывал, шептал что-то, смахивая слезу, поминал покойного родителя, Кирилла, спрашивал:

- Что Стефан? Слыхал! Уже игумен! Да и где, у Богоявления! Помыслить! Первый монастырь на Москве!

Онисим качал головой, рассказывал новости, выбирая те, что, по его мнению, должны быть интересны Сергию. Про то, что Ольгерд казнил двоих христиан, повесив их на языческом дубе. И что тот дуб теперь стал почитаем литовскими православными. Сказывал о Царьграде, о Кантакузине, о смене патриархов... Словно бы Сергию в его лесу важно было знать все эти новости... А на прощании упал в ноги и попросил:

- Прими ты, племяш, меня, старика, к себе хошь дьячком! Я - один ныне, и жить не мила, а в лесе тебе пригожусь: топором володею ищо, с батькой твоим мы вдвоём, по молодости, баловались той работой! Прими!

Сергий поднял старика, успокоил. Просил подумать, а если крепко надумано, то приходить по весне, как сойдут морозы и можно станет срубить новую келью...

В то, что Онисим придёт к нему, поверил не очень и ошибся. Онисим пришёл, и не поминал, что родня, и начавшим сходиться к Сергию инокам не говорил об этом, а всё же по родне-природе пришёл, хоть и сказано: оставь свой род, отца и свою мать... По роду начал и скит Сергия полниться братией.

Онисим добрался до него весной, едва лишь протаяло, и начал рубить себе келью, отмахиваясь от помощи племянника. И служил истово. Сергию поначалу было дивно видеть Онисима в своей церкви, а потом привык, понял, что старику монастырь не причудой пришёлся, а жить стало нечем. Дочь померла у него, и ничто не держало в миру. И разговорами не донимал, молился сурово и долго, стряпал, кору драл, ковырял огород. По весне и игумен Митрофан стал наведываться почаще. И уже втроём правили они обедню, со святыми дарами на престоле, с причащением и отворением царских врат, по полному чину литургии Василия Великого.

А в мае, среди плеска берёзок, щебета и щёкота птиц, застучал в лесу новый топор: третий брат рубил себе келью неподалёку от них.

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Глава 1

О том, что князь Симеон отослал свою вторую жену, Евпраксию, к отцу, с приказом отдать её замуж, судачили все города великого владимирского княжества и даже сопредельных княжеств. И никто не знал, что князь влюблён в тверскую княжну, Марию, сестру братьев Александровичей: Всеволода, Михаила и убитого в Орде Фёдора. Знала ли об этом она? Встреча на пиру, взгляд князя Семёна - заклятого врага тверского дома, на совести которого, как и на совести его отца, Ивана Калиты, гибель их батюшки Александра со старшим сыном Фёдором в Орде!

И церковь запрещала третий брак, тем более при живой, не ушедшей в монастырь жене. Алексий некогда сказал ему:

- Господень промысел не мочно изменить смертному!

И Симеон знал, что это - так, что он - проклят, что на нём будет исполняться предсмертное заклятие погубленного им Фёдора. Только боль сердца не проходила! И он спорил мысленно со своим наставником: