Светоч (СИ)

Мысли все время уползали «не туда». Вместо того чтобы разобраться в накопившихся проблемах, Вильхельм думал об изгибе спины, сильных литых плечах, которые было так приятно оглаживать, о ежике волос, щекочущем ладонь.

«Главное, чтоб он, выспавшись, меня под трибунал не отправил. За рукоприкладство».

Основания для опасений имелись. Когда Эрлих, после их короткого разговора на берегу, рванул к дому, Хельм бросился за ним — видно же, что не в себе, еще учудит глупость какую-нибудь! Дальше холла светоч не побежал — развернулся и попытался врезать преследователю по физиономии. Кулаком, без магии, тем самым продемонстрировав глубину пропасти, в которую нечаянно заглянул Вильхельм.

Драки не вышло. Хельм прижал брыкающегося Эрлиха к паласу — заломил руку, на всякий случай придавил всем телом — и начал уговаривать успокоиться. Позже, прокручивая в голове этот эпизод, он сообразил, что стороннему наблюдателю происходящее меньше всего напомнило бы общение реципиента и потенциального донора. Скорее — банальное изнасилование. Светоч рычал: «Отпусти, не трогай меня, мне это не надо!», а он бубнил что-то вроде «сейчас, сейчас все будет хорошо».

«Если тут где-то камера есть, мне не поздоровится».

Физическое противостояние закончилось довольно быстро. Эрлих в очередной раз дернулся — уже слабее, без прежней ярости, и выкрикнул:

— Я не буду брать чужую магию!

— Да вы и не берете! — отчаявшись его успокоить, заорал в ответ Вильхельм. — Может, и берете, но как-то не так.

— А ты знаешь, как это должно быть?

— Конечно, знаю. Меня проверяли. Я зачет сдал. На «отлично».

— А кто… кому ты отдавал магию? — светоч извернулся и заглянул ему в глаза. И выглядел при этом уже нормальным — уставшим, помятым, заинтересованным разговором, и вполне вменяемым.

— Не знаю, — Хельм пожал плечами и ослабил захват, позволяя Эрлиху повернуться сильнее. — Я лица не видел. Только спину. Зашел в комнату, там полумрак. На стуле кто-то сидел… разумеется, мужчина. Без рубашки. Только нижняя майка. Я подошел, положил ладони ему на плечи, размял шею.

— И что?

— Руки сразу онемели. И заклинание два дня кинуть не мог.

— А я? Что ты чувствуешь?

— Щекотно было, когда вы притронулись, — признался Вильхельм, отпустил вывернутую руку и поднял светоча с паласа, помогая ему усесться. — Но это почти сразу прошло. Давайте, я вам плечи разомну? Проверим, что получится.

Конечно же, без боя Эрлих позиции не сдал. Пришлось его упрашивать, рассказывать об оценке «отлично» по прикладному предмету «массаж». Спасибо, зачетку предъявлять не пришлось.

Уже волоча светоча в спальню, Вильхельм добрым словом помянул дальновидность кеннорийцев, составлявших программу обучения для будущих сотрудников Корпуса. Помнится, его удивляло — зачем пилотов учат делать массаж? А вот надо же — пригодилось!

Обидно было только то, что Эрлих понял слово «плечи» очень прямолинейно — расстегнул и слегка стянул на спину рубашку, да и все. Но и эта малость подарила Хельму незабываемые впечатления — он узнал, как звучит низкий, полный наслаждения стон, когда под руками начинают расслабляться напряженные, почти сведенные судорогой мышцы. Временами пальцы покалывала знакомая щекотка. Вильхельм не чувствовал грубого отъема силы. Он словно помогал Эрлиху напиться — держал ладони «ковшиком» и позволял припасть к льющейся из родника воде. И еще…

«Еще мне его было жалко. И я хотел для него что-нибудь сделать».

Потом он отправил зевающего светоча в душ, нашел ему чистые вещи и заставил выпить чашку какао, не принимая возражений: «Не хотите есть? Тогда пейте!». И уже слушая ровное дыхание спящего, проанализировал собственное состояние и уловил легкую опустошенность. Все-таки магию Эрлих у него вытянул. Но — если так можно выразиться — немного и деликатно.

Отъем не отменил желание пощупать привлекательную задницу — да, Хельм успел кое-что подглядеть, когда относил вещи в ванную. Совсем краем глаза. Но зрение-то у него хорошее!

«Не о том я думаю!» — в сотый раз повторил он себе.

Мелкое вранье — любовники, жаровня, слежка за мифическим мясом — меркло перед тем, что он не собирался докладывать начальству о факте донорства. Ясно же, что Эрлих именно из-за этого и бесился. И если сейчас об этом узнает кто-то, кроме Вильхельма…

«Рудольфа-то он знатно тогда подставил. А теперь…»

Эрлиха все равно было жалко. А Рудольфа — нет. Хельм слышал пару историй — поговаривали, что лет десять назад, когда главнокомандующий столкнулся с… гм… фамильной проблемой, от остановки сердца умерли два донора. То ли не смог Рудольф вовремя притормозить, то ли не захотел.

«Не буду ничего докладывать, — решил Вильхельм. — Это не донорство. Это — так… не считается».

Он допил остывший чай, вернулся в спальню, снял брюки и улегся рядом с Эрлихом. Тот недовольно завозился, но под рукой затих и даже подался назад, прижимаясь к Хельму спиной и задницей. Член отреагировал предсказуемо.

«Хоть бы не придремать… а то трахну его спросонья! Тогда точно трибунала не миновать. И не за рукоприкладство».