Светоч (СИ)

Спать всерьез Вильхельм не собирался. Силовой ограды нет, окно открыто… заходи, кто хочешь. Не хватает еще, чтоб на светоча кто-нибудь покусился!

Бдительные мысли путались от тихого сопения Эрлиха, стриженый затылок щекотал нос, и приходилось бороться с собой, чтобы не притронуться к соблазнительно розовеющему уху. Во время их возни на полу ухо светоча было жестче и прохладнее — Хельм случайно проехался по нему носом и запомнил ощущение. А сейчас ухо стало мягким и очень теплым, и напрашивалось, чтобы его попробовали на зуб.

«Если чуть прикусить и потянуть… Нет! Нет, нет и еще раз нет!»

Внутренняя борьба привела к удивительному результату — Вильхельм заснул, как убитый, и открыл глаза, только услышав грянувший из-под подушки государственный гимн.

— Сейчас встаю… — сонно пробормотал Эрлих и Хельм опасливо и медленно снял с него сначала руку, а потом и ногу — «трибунал, трибунал!»

Похоже, в это утро его помиловал весь пантеон богов разом. Светоч непозволительных объятий не заметил, да и проснулся не сразу — государственный гимн пришлось прослушать раз пять или шесть. А потом завертелась сумасшедшая карусель, натолкнувшая Вильхельма на мысль, что это не его высочество решил переночевать в одиночестве. Это озверевший Юрген выставил его вон из дивизии, чтобы обеспечить себе хоть одно спокойное утро.

Эрлих не захотел пить кофе с сахаром. Эрлих осмотрел апельсиновый сок и попросил дать ему ананасовый. Эрлих понюхал тосты — ну, может быть, чуть подгоревшие тосты — и сказал решительное: «Нет».

— А что вы будете? — скрипнув зубами, спросил Вильхельм, который вспомнил, что ему надо погладить две рубашки.

— Злаковую кашу, — кротко ответил светоч и вернулся к пасьянсу. — Только молоко вскипяти.

Когда Хельм вернулся с цокольного этажа с выглаженными рубашками, его ждали две новости, хорошая и плохая. У Эрлиха сошелся пасьянс, а в тарелку с кашей села муха.

«И влипла аккуратно, с краюшку… выкинул бы, да позавтракал, — думал он, доставая из холодильника молоко. — И так уже на десять минут опаздываем!»

Изготовив свежую кашу, Хельм решительно убрал со стола ноутбук — в другое время в блог нельзя написать, что ли? — поставил тарелку и с нажимом проговорил: «Кушайте, пока не остыло!». Убедившись, что светоч взялся за ложку, он помчался к флаеру — «огребу сейчас взыскание за то, что не выходил на связь!». Однако индульгенция от богов еще не потеряла силу. Командир выслушал его путаный рассказ о тостах, мухе и овсянке, похохотал, и приказал доставить Эрлиха в Генштаб, где его уже ждали второй пилот и охранник.

— Так точно, — облегченно выдохнул Вильхельм.

Он вернулся в дом, посмотрел, как светоч размазывает кашу по тарелке, осторожно опустился на стул, и задумался. Надо было — только деликатно! — сообщить Эрлиху, что он не докладывал, и не собирается докладывать начальству о его проблемах с магией. Но как подобрать правильные слова?

— Я сейчас вас к Генштабу отвезу, — промямлил Хельм. — Там другой флаер ждет. И другой пилот. Моя смена закончилась. Я же не один вас вожу.

— Я знаю, что вас четверо, — отодвигая кашу, ответил Эрлих. — Я вас прекрасно различаю. Вы похожи, но разные. У тебя глаза темно-серые. И ресницы темные и длинные. Как будто ты их подкрашиваешь.

Вильхельм ошеломленно фыркнул — вот уж чего никогда не делал.

— А еще ты кроссворды разгадываешь, когда меня под клубом ждешь.

«Надо быть осторожнее! Если он заметил, и другие видят. А начальству дай только повод оштрафовать».

Тот факт, что светоч отличал его от других пилотов, был приятен и удивителен. Хельма накрыла волна радостного ликования. И даже не вовремя закопошившаяся мысль — раз кроссворды приметил, то и стояк мог срисовать — не смогла ее остановить.

— А я ваш блог читаю, — неожиданно для себя ляпнул он и смутился. Надо было переводить разговор на донорство и молчание, а не лязгать языком ни о чем!

— Вот как…

Взгляд Эрлиха стал внимательным, испытующим, и Вильхельм решился — «сейчас или никогда». Он пожалел, что боги не одарили его красноречием. Слова ускользали, путались, Хельм почти отчаялся, но светоч вроде бы понял его косноязычные объяснения, и обещание тоже понял — положил ладонь ему на плечо и сказал:

— Спасибо тебе. За все.

Вильхельм наклонил голову и, ткнувшись носом в браслет, коснулся губами запястья Эрлиха, подтверждая и закрепляя обязательство. Больше говорить было не о чем, и они начали собираться — молча и быстро. Во флаере Эрлих включил телефон, погрузился в чтение сообщений и так этим увлекся, что на крышу Генштаба, где располагалась летная площадка, Хельму его пришлось практически выпихивать. Хорошо, хоть к делу подключились сменщик и охранник. Вынули, забрали, увели.

«И все равно — «спасибо, до завтра!» — хмыкнул он, глядя в спину удаляющемуся светочу. — Нет, ну надо же… «ресницы подкрашиваешь»! Ну и фантазия!»