Светоч (СИ)

— Я сейчас гляну, что там такое, — объяснил бывший однокашник. — Если бомба, трогать не буду, пусть саперы ковыряются. А если нет…

— О! Это будет очень любезно с вашей стороны, офицер, — Рудольф сделал «стойку» на смазливую физиономию Арека. — Офицер?..

— Майер, — проходя в холл, представился тот. — Арек Майер.

Эрлих двинулся следом, сам не зная, зачем он это делает. В принципе, не грех прикрыть Майера-Ауэрслебена вторым силовым щитом — мало ли дураков, вдруг действительно бомбу подложили?

Они сотворили мощную защитную сферу. Разумеется, зря сотворили: в пакете, оставленном возле кадки с пальмой, лежала смятая футболка и компьютерная плата — торчащие проводки заставили охранников проявить бдительность.

— И правильно! — перебил ворчание Эрлиха Арек. — Пусть лучше ссут лишний раз, чем рванет, и народ по стенкам размажет.

— Что будем с этим барахлом делать?

— Вынесем на улицу, положим возле мусорки, — поднимая пакет, ответил Майер-Ауэрслебен. — Мужики приедут, сфотографируют, подошьют к протоколу.

Под дверями банка тем временем собралась небольшая толпа. Рудольф что-то вещал, указывая то на холл, то на охранника, и Эрлиха неожиданно осенила идея.

— Давай пока никому не будем говорить, что это мусор? — предложил он Ареку. — Сейчас понесем к порогу, не убирая щитов — охота сделать вид, что совершаем подвиг.

У него хватило ума не сообщать однокашнику подробностей своего плана. Тот, хоть и выглядел замотанным и не выспавшимся, наверняка бы не согласился шутить с главнокомандующим Имперской Армией. Даже не зная о его проблемах с магией.

Выйдя на ступеньки, Эрлих, державший пакет за вторую ручку, пошатнулся, навалился на Арека, сбивая его с ног и рявкнул: «Ложись!». Плата вылетела из пакета, собравшиеся под банком кеннорийцы легли на землю, закрываясь силовыми щитами. Раздался крик ужаса — какой-то безбраслетный клерк метнулся прочь, стараясь скрыться от неизбежного, по его мнению, взрыва.

Позеленевший Рудольф, так и не сумевший сотворить ни защитной сферы, ни даже слабенького щита, с которого начинается тренировка подростков, повалился на мраморный пол и попытался заползти под охранника. Эту картину — главнокомандующего с окутанными голубоватой дымкой ладонями, тычущегося носом в бок детине в серой форме, и хохочущего Эрлиха — заснял на телефон какой-то ушлый браслетчик, впоследствии хорошо обогатившийся на продаже видео.

Запись продемонстрировали в новостях — не на Первом Кеннорийском, на Втором, в рубрике «Курьезные ситуации» и проблема Рудольфа стала притчей во языцех. Продолжая занимать пост главнокомандующего, он нарушал неписаный закон — бессильному нет места среди хищников. Эрлих, вызванный на Кеннор и посаженный под домашний арест, знал, что дядя подал отцу прошение об отставке. И получил отказ — передавать власть в руки чужака было глупо, а собственным сыновьям император не доверял.

Честно говоря, то, что Рудольф остался на посту, Эрлиха не расстроило. На такую удачу, как отставка, он и не рассчитывал, желая просто напакостить — как в былые времена. Злость вызвало другое — стремясь отыграться, главнокомандующий отправил Майера-Ауэрслебена под трибунал, обвинив в покушении на жизнь члена императорской семьи. Запертый во дворце Эрлих ничем не мог помочь бывшему однокашнику, но семейство Ауэрслебен прекрасно обошлось без него и его показаний — заплатили, выкупили.

Этот случай заставил Эрлиха взглянуть на свои проделки новым, свежим взглядом. Неоплаченный долг перед Ареком тяготил, но больше долга тяготило знание, что в их войне с Рудольфом появились невинные жертвы. Прежде дядя не опускался до трибунала — помнится, выкинул в окно одного из неверных любовников под горячую руку, да и то потом цветы и фрукты в больницу присылал.

Нельзя сказать, что новое знание заставило Эрлиха чистосердечно раскаяться. Нет. Он считал, что поступил хорошо и даже правильно — простые браслетчики должны знать, кому именно подчиняются. Чтоб не было недомолвок.

Обещание Рудольфа: «Я тебя пока трогать не буду. Пока», он пропустил мимо ушей. Не будешь — не надо. И, получив разрешение отца, вернулся в Нератос. Жизнь пошла привычным чередом — Малый Императорский дворец — «Дикая дивизия» — ужины в закрытом клубе. Эрлих втянулся в работу и общественную деятельность — он прекрасно знал, что прошения, попадающие в канцелярию к Рудольфу или Эдварду, по большей части отправляются в мусорную корзину. Собственно говоря, кто мешает делать добро народу, мимоходом принизив и дядю, и брата? И то хорошо, и это славно.

Плохо было одно — то есть, тогда казалось, что плохо — отношения с Юргеном из разряда любовных перешли в дружеские. Они продолжали спать в одной кровати, иногда трахались — скучно, уныло, без огонька. А чаще получали разрядку, отдрачивая друг другу — не желая лежащее рядом тело, а оказывая услугу.