Светочи Тьмы

Август дернул головой, ударился затылком об оббитую железом дверь, обеими руками потер глаза. Ему важно дышать и важно видеть. Его самый последний, самый главный враг притаился где-то поблизости.

…Враг не таился.

Еще до того, как Август обрел способность видеть, он услышал плеск. Тихий, умиротворяющий плеск воды. А уже после – голос.

– Ты не успокоился, старик… Надо было убить тебя еще днем.

Стариком его обычно называла албасты, но в огромной ванне возлежала не албасты, а Агния… Полностью обнаженная, она была чудовищно прекрасна. Август знал, что красота может быть чудовищна по своей сути. Некоторые из его творений были такими же прекрасными монстрами – не живыми, но и не мертвыми.

Женщина, нежащаяся в ванне, была одной из таких монстров: не живой и не мертвой, чудовищной. На ее бледной коже играли блики от зажженных на постаменте свечей. Они дарили ей румянец и подсвечивали иллюзией жизни мертвенный взгляд. Ее черные волосы разметались по точеным плечам, исчезая в темной, с маслянистым блеском воде. Или это была не вода?.. На ее поверхности плавали серые хлопья, они кружились, как чаинки в чае, сталкивались между собой, задевали лоснящиеся борта ванны.

Август знал, что это. Знание родилось в его душе само по себе. Рождение это причинило боль, сдавило горло. Нет, не сдавило! В его горло залили расплавленный воск, и сейчас он застывал там, расширялся, не давал возможности дышать. Август сложился пополам, уперся ладонями в колени. Его вырвало. На языке осталась маслянистая горечь пепла и воска, но дышать стало легче. Август вытер рот рукавом, оттолкнулся от двери, сделал решительный шаг к постаменту.

– Ты чудовище, – сказал хриплым, потрескавшимся от натуги голосом. – Ты тварь!

– Такая же, как и ты, старик. Не хуже и не лучше. – Агния игриво плеснула в него водой. Вода тоже пахла пеплом и воском. С кожи она испарялась с шипением, словно бы тело Августа было раскалено докрасна. – Разница между нами не так уж и велика. Ты упиваешься собственными страданиями, а я чужими. Чужие вкуснее, старик. Можешь мне поверить.

– Это… – Август провел ладонью по своей щеке. На пальцах остался серый маслянистый след… – Это?..

– Это пепел, который остается, когда Светоч сгорает. Пепел и воск. Ты все правильно понял, старик.

– Светоч… – Его язык заплетался, будто он был смертельно пьян. – Ребенок! Гадина, ты сжигаешь детей!