Священная роща

«Велик и прекрасен Тиринф! Бассейн Василия Тиринфийского украшает мозаика, изображающая Геракла и его друга Иолая. Друзья-герои поражают армию кентавров жезлами Ареса. Размеры жезлов впечатляют, а на кентавров просто жалко смотреть. В приемных покоях Василия, где он общается со своими поклонниками, герои изображают персидский знак рыб, а по кругу мозаичный рисунок оббегают буквы, складывающиеся в стихи:

Я б отдал полжизни этой,
Я б остался без крови…
Но не хочу быть поэтом
Без признанья и любови!»

Ну что скажешь — рифмовать Вася умеет, но в греческом не силён.

Интересно, что в старых путеводителях, изданных задолго до Васиного рождения, писалось, что Тиринф славен лучшим в Элладе вином, а не только поэтами. Однако те времена давно в прошлом.

А дело было так… Однажды, с благословения Гермеса и при попустительстве Диониса, в город завезли вино из Фракии и стали продавать за полцены, а по праздникам вообще наливать даром. Так продолжалось год, два, пока местное виноградарство вконец не захирело. И тогда цены на вино взлетели выше трона Зевса, а качество священного напитка упало ниже плинтуса на дне Тартара.

Печальная история демпинга, но к счастью, экономический крах тиринфийских виноградарей и виноделов никак не отразился на количестве статуй в тиринфийских парках и скверах. Большие и огромные, сидящие, стоящие и возлежащие Геры и Афины, Аресы и Афродиты заполняли всё свободное пространство на городских улицах. Роскошные, ярко покрашенные одеяния небожителей: синие, зелёные, красные, желтые… плащи, хитоны, пеплосы, хламиды, а так же позолоченные шлемы и посеребренные щиты статуй вид внушали благоговение и трепет. Злые языки, правда, утверждали, что краска для статуй куплена у мужа сестры мэра города за баснословные деньги, выделенные из городской казны, и достаточно одного хорошего летнего ливня, чтобы смыть всю яркость и вернуть статуям девственную мраморную белизну. Но как говорится — дела вести, не фаллосом трясти, да и какое нам дело до местных склок и сплетен?

И Вася Тиринфийский нам без особого интересу, а вот до жены торговца краской и сестры мэра — многоуважаемой тети Соллы, нам дело есть…

Глава 6 Тетя Солла

Ещё с молодости замечательная женщина — тётя Солла, славилась не только своими роскошными грудями и широкими бедрами, но и крайней набожностью. В этом году посещение Соллой священной рощи должно было стать двадцатым, юбилейным и припадало аккурат на её сорокалетие. А, как известно всем образованным людям, праздновать сороковой год рождения для женщины — плохая примета. Поэтому, чтобы не терять времени даром, тетя Солла решила посетить местную святыню. Отправиться, так сказать, в пешее эротическое путешествие в храм Диониса. Сейчас Солла кричала и горько плакала. Домочадцев оглушали рыдания хранительницы очага, но все они, молча кивая, слушали в двадцатый раз печальную историю о судьбе несчастной женщины, вынужденной выполнять обет отца, посвятившей единственную дочь богу виноделия и свободной любви. Тучный коротышка муж гладил её по руке и шептал: «Успокойся, дорогая, успокойся», но кого и когда такое успокаивало? Истерика закипала с новой силой и продолжалась до обеда.

— Отобедаем, чем Зевс послал, — тяжко вздохнув, сказал муж тети Соллы, Димитрий, утирая скупую мужскую слезу.

Рабы внесли в трапезную хлеб, огурцы, рыбный соус, жареную на шпажках козлятинку и запечённое седло барашка, нашпигованное чесноком. Домочадцы охотно согласились, что никогда не пробовали такого замечательного мяса, а всё потому, что мудрая тетя Солла, посетив в прошлом году храм Диониса, узнала у одного паломника отличный рецепт маринада в кислом вине. От него же Солла узнала и о диковинном фрукте из жаркой Нубии, который купила сегодня на рынке. Длинные, чуть согнутые фрукты лежали в лекане — миске на тонкой ножке, удивляя непривычной желтизной. Женская половина дома Соллы мило краснела и, хихикая, уверяла, что в жизни не додумаются, как же этот плод можно есть. Госпожа Солла обратилась к мужу:

— Димитрий, ну сделай что-нибудь, ты же мужчина!

Отец семейства флегматично пожал плечами, засунул себе диковинку в рот почти до половины и откусил.

— Поначалу, как грызть пергамент, но дальше чистый мёд, — сказал он, с трудом проглатывая куски. — Все же лучше, наверное, вначале почистить и порезать мелкими кружочками, как огурцы.

— Какой ты умный, — восхитилась Солла, подавая мужу скифос с разбавленным вином. — Как я не хочу покидать тебя и наш дом!

— Нет ничего лучше, чем есть свой хлеб, пить своё вино и… спать в своей постели, — с надеждой поглядев в глаза жены, сказал Димитрий. — Может, в этом году никуда не пойдешь?

— Это мой долг, — всплакнула тётя Солла, поднимаясь из-за стола, как Афродита из пены морской.