Священные изображения и изображения священного в христианской традиции

Одним из тех, на кого ссылались иконопочитатели, был Василий Великий. Он резюмировал споры по поводу определения Христа следующим образом: то, что в изображении сходно по форме, во взаимоотношениях между богочеловеком и Богом сходно по божественной природе. Чтобы истолковать эти отношения между Отцом и Сыном, Василий указывал на портрет императора, которому тогда оказывали те же почести, что и императору и выставляли его на судебных процессах: «Как никто, созерцающий на Агоре портрет императора и признающий в портрете императора, не сможет считать, что существуют два императора, один – на портрете, а кроме того реальный император, совершенно так же дело обстоит и здесь. Если даже портрет и император могут быть одним и тем же (ибо портрет не служит явлению другой личности императора), то тем более это относится к Божественному Логосу и к Богу»⁷². Афанасий Великий высказывается в том же ключе: «…В портрете сохраняется неизменным сходство с императором, так что, кто смотрит на портрет, тот узнает императора… Так портрет как бы говорит: я и император суть одно… кто почитает изображение императора, тот почитает в нем самого императора»⁷³. Два вывода следовали из этого сравнения. Первый относится к теологической трактовке личности Христа. Образ и модель следует, конечно, различать, однако они не должны распадаться на два разных лица. Итак, Сына и Отца также следует различать, однако они не должны быть двумя разными Богами. Второй вывод относится к почитанию христианином личности Христа. Поскольку она в изображении содержит Отца, христианин в Сыне может почитать Отца. Честь, воздаваемая образу, при этом переходит на первообраз. Эта же формула была перенесена на икону.

Иконоборцы обесценивали старый аргумент возражением, что тогда шла речь об образе Отца в Сыне, то есть об онтологически установленном образе, теперь же – об изображении, которое создал живописец на доске средствами искусства. Естественный, или созданный природой образ отличается от подражательного, или созданного искусством, они не взаимозаменяемы. Тогда не оставалось ничего иного, как воспользоваться древним платоническим учением и утверждать, что и образ художника принимает участие в космической череде образов. Каждое изображение, все равно какого рода, возникает из прототипа, в котором оно виртуально содержится изначально⁷⁴. Ка***аждой печати относится оттиск, ка***аждому телу относится его тень или отражение в зеркале, та***аждому прототипу относится его отображение. Так изображение не подчинялось произволу художника, а соотносилось с первообразом, которому оно соответствовало по форме согласно космическому принципу сходства. С такой точки зрения изображение не было просто выдумкой художника, но как бы собственностью, даже творением изображенного. Без него оно не могло возникнуть. Отражая прототип, изображение привлекало его к себе и связывало себя с его сущностью. Так в образе концентрировалась та сверхъестественная сила, которая оправдывала его культ. Художник, считают богословы, может подражать лишь потому, что каждая вещь порождает свой образ. Художник не является творцом отображения, так как он привязан к модели. Лишь из такого аргумента можно было сделать вывод, что личность подтверждается своим изображением и, значит, может в нем почитаться. Это было квинтэссенцией учения об образе, решением поставленной задачи. Платоническое учение о том, что каждая вещь создает свой образ и сама создана по предшествующему образу, позволяло сделать заключение: то, что не может быть изображено, недействительно. Феодор Студит говорит следующее: «Христос, как сделавшийся подобным нам, имеет искусственное изображение, относимое к Нему Самому, вследствие уподобляющего сходства. Если же Он не имеет (искусственного изображения), то Он не есть…»⁷⁵ Образ указывает на реальность. Отвергая изображение, эту реальность подвергают сомнению. Образ получает ранг исповедания. Кто исповедует Христа, тот также исповедует его Образ.

Тезис Собора 870 г. является окончательным выводом из соответствующих определений: «Мы предписываем почитать икону нашего Господа… и оказывать ей такое же почитание, что и книгам Евангелий. Ибо как все достигают спасения через изучение Евангелий, так же все – как знающие, так и незнающие – обретают свою пользу через воздействие красок в живописных образах, и на это они способны… Если кто-нибудь не почитает икону Христа, то он не будет в состоянии увидеть Его при Его Втором пришествии»⁷⁶.