Священные изображения и изображения священного в христианской традиции

Иконоборцы заменяли образ Христа крестом – то над входом во дворец, то в апсиде церкви, то на государственных монетах. Иконоборческий кризис был в некотором смысле противостоянием между иконой и крестом, то есть между реалистическим образом, являющим прототип, и знаком, о нем напоминающим. В истории противостояли две традиции, из которых нужно было сделать выбор. Иконоборчество означало возврат к раннехристианскому символизму. Но он был невозможен, так как с тех пор изменилось само религиозное сознание. Новому религиозному сознанию соответствовала икона, а не крест. Приверженность абстрактному символу, лишь указывающему на определенный смысл, но реально им не обладающему, для сторонников иконопочитания была оскорблением не только иконы, но и отрицанием, как боговоплощения, так и возможности обожествления материи как таковой. Теория образа устраняла разрыв между Творцом и творением, иконоборческая же логика его невольно увеличивала, противореча самой сути православной церкви, которая должна была «здесь и теперь» служить соединением земли и неба. Иконоборчество, как своими воззрениями, так и своими действиями подрывало эту миссию Церкви. Теоретически оно не отказывалось от догмата боговоплощения, наоборот отрицание иконы обосновывалось его защитой. Однако на деле получалось обратное – отрицая человеческий образ Бога, иконоборцы отрицали вместе с тем и всякую святость материи, в том числе возможность освящения, обожения человека. Поэтому, «защищая икону, Церковь тем самым защищала не только самую основу христианской веры – Боговоплощение, но и самый смысл своего бытия, боролась против своего срастворения в стихиях мира. В основе ее борьбы было то, что дело шло по существу о самом православии»⁷⁷. Борьба восточной церкви за иконы была борьбой за собственное «своеобразие».

По логике сторонников икон, почитание образа было признанием того, что человеческое и божественное начало были действительно соединены в личности Христа, а это являлось главным доказательством того, что «обожение» физического мира возможно. Начиная с III в., Церковь вела борьбу против ересей, которые противоречили идее соединения человеческой и божественной природы в личности Христа. Именно эта идея была крайне важна для самоутверждения Церкви, которая мыслила себя, как богочеловеческий организм, мистическое тело Христа, руководимое Св. Духом. Все ереси эпохи Соборов, с точки зрения Церкви, также являлись отрицанием идеи божественного домостроительства, то есть служили разобщению человека и Бога. Иконоборчество считают не просто последней ересью, но «ересью всех ересей», поскольку отрицание возможности и значительности человеческого образа в богочеловеке ведет, по мнению православных, к отрицанию возможности проникновения плоти или материи вообще божественным началом, а значит, подрывает и саму идею Церкви.

Следует отметить, что историческая победа иконопочитания не была исключительной заслугой богословия, отстаивавшего существование Церкви и сумевшего найти более убедительные доказательства, чем соперники. Решающую роль и во временных победах иконоборчества, и в окончательной победе иконопочитания каждый раз играла поддержка императоров. Можно задаться вопросом, почему императоры перестали поддерживать иконоборчество? Изначально главной политической целью исаврийцев, инициировавших иконоборческую кампанию, было укрепление единства империи. Однако оказалось, что отмена иконы привела не к консолидации, а напротив к яростным конфликтам внутри общества. Вероятно, поэтому пришли к тому, от чего вначале хотели отказаться, выбрав «наименьшее из двух зол». Императорам пришлось смириться с тем, что тенденция к почитанию образа оказалась столь сильна. Иконопочитание восторжествовало, так как без него невозможно было единство веры и единство империи. Те же самые государственные инстанции, которые запретили религиозные образы в начале иконоборчества, теперь, в союзе с Церковью или от ее имени, прочно ввели икону в церковную практику. Более того, наличие древних прославленных икон стали воспринимать как гарантию продолжающейся идентичности Византийской империи.

* * *

Существование иконы в Риме имеет столь же древнюю традицию, как и в самой Византии и, в отличие от последней, ничем не прерываемую.

В начале иконоборчества на римском престоле был папа Григорий II. Как и патриарх Герман, он отказался подчиниться императору и созвал в 727 г. в Риме Собор, подтвердивший почитание икон на основании существования в Ветхом Завете скинии и особенно изображений херувимов. Св. Григорий II написал патриарху и императору послания, которые были прочитаны позже на VII Вселенском Соборе⁷⁸.