Священные речи. Похвала Риму

47. Когда же мое пребывание в городе затянулось, явились другие сновидения, приказывавшие мне уехать, хотя и город, и люди были мне очень по сердцу. Эти сны внятно говорили, что я не должен находиться в местах за Геллеспонтом. И мы вернулись, потому что в это время всенародно приносили жертвы Зевсу Олимпийскому, и мне были явлены многие знаки, что я должен при них присутствовать и в них участвовать.

48. Все это время мне было так легко и радостно, как еще ни разу с начала болезни. И когда я был в Кизике, и после того, как вернулся оттуда, все шесть месяцев подряд я чувствовал себя совсем здоровым. Я вставал утром, подолгу и часто гулял днем и почти вернул свое прежнее здоровье. И я не прекращал своих обычных занятий, так что все за меня радовались и частным образом, и публично. Когда же я на несколько дней заболел, то Бог исцелил меня удивительным, но привычным способом.

49. С севера дул осенний ветер. Я не мог пошевелиться и не решался встать с постели. Но Бог повелел! Я расскажу об этом сне, потому что он все еще звучит в моих ушах, и нет причин о нем умалчивать. Приснилось мне, будто два врача, придя к моему дому, беседовали перед дверью о холодной ванне и прочих вещах. Один спрашивал, другой отвечал. «Что говорит об этом Гиппократ?[188]» — спросил один. «Что же еще? — ответил другой. — Пробежать десять стадиев к морю и окунуться». Вот что, как мне показалось, я увидел во сне.

50. После этого ко мне и вправду пришли врачи, и я, удивившись точности сновидения, сказал: «Только что я видел вас во сне, и вот вы пришли. Кто из вас спрашивал, а кто отвечал, я сказать не могу. Но отвечавший сказал: кто хочет искупаться в холодной воде, тому Гиппократ велит пробежать десять стадиев». Я нарочно заменил слово «к морю» на другое, чтобы речь шла о реке, и сказал: «Пробежать десять стадиев вдоль реки». Придумал же я это, для того чтобы оставаться внутри страны: для меня было очевидно, что так и надо.

51. После этого мне приснилось, будто я собирался позавтракать. Но, вспомнив, что, согласно вещанию, прежде нужно искупаться в холодной воде, я сам встал из-за стола и остальным приказал. Один из врачей спросил меня, когда нужно купаться; и я ответил, что нужно выйти в пятом часу, а выкупаться в шестом. Ведь тяжело мыться и принимать пищу слишком рано. Хотя это и облегчает пищеварение, польза от этого сомнительная, так как потом случается бессонница.

52. «Так почему, — сказал врач, — ты до сих пор не выступил перед нами с речью?» — «Клянусь Зевсом, — ответил я, — потому что мне куда важнее обдумать письменное сочинение: ведь я должен оставить его для потомков». И я всем видом показал, что спешу, пока что-нибудь не случилось. Врач обещал мне много лет жизни; я ответил: «Если мне суждено заниматься красноречием, то я и впрямь хочу прожить много лет».

53. Таков был сон.

Река протекала мимо поместья, где я находился. Спуск к ней был каменистый и довольно крутой. И притом он был меньше десяти стадиев. Кроме того, вдоль реки бежать было нельзя, а только по кривой линии берега. Дальше река текла мимо другого поместья и имела прекрасный и очень живописный спуск.

54. Тогда я придумал вот что. Я приказал измерить веревкой расстояние от одного поместья до другого, а каждый стадий отметить знаком. Когда в итоге получилось шестнадцать стадиев, десять последних я оставил для бега, а первые шесть проехал в повозке. Выйдя из нее, я побежал, с трудом волоча ноги. Северный ветер бушевал, снося меня назад и заставляя сильно потеть. Так что, пока длился бег, я не чувствовал никакого холода.

55. Достигнув берега, я с радостью вошел в воду. Вынырнув и встав весь в песке, я искупался во второй раз в самой середине потока. Растирался же я на противоположном берегу под ярким солнцем и ласковым ветерком. Придя в соседнее поместье и пробыв там достаточно, чтобы обдумать случившееся, я вернулся, даже не успев почувствовать жажды и наслаждаясь удивительной и ни с чем не сравнимой теплотой. После этого я чувствовал легкость в теле до самой середины зимы. А что было потом зимой, Бог лечил, назначив мне определенный распорядок и образ жизни.

56. Когда вышли постановления,[189] я подумал о том, как долго меня не было в Смирне. Подумал я и о том, что я уже немолод, и о том далеком прошлом, когда я был здоров и мог ездить по городам, и о том, что из-за долгого отсутствия я боюсь лишиться даже нынешней славы. Я думал о том, о чем все люди думают, хотя хорошо знал, что все это — пустяки по сравнению с повиновением Богу. Одиночество меня больше не беспокоило: я даже извлек из него пользу. И вот, пребывая в таком настроении, я увидел сон.