Священные речи. Похвала Риму

Позднее Элием Аристидом была написана новая речь в защиту ораторского искусства — «К Платону в защиту четырех» («Προς Πλάτωνα ΰπερ των τεττάρων»). Она представляет собой коллективную апологию четырех великих политических деятелей Греции — Перикла, Кимона, Мильтиада и Фемистокла, перекликающуюся с темами двух предыдущих «платонических» речей Аристида, в которых доказывается, что риторика по своей сути не является, вопреки мнению Платона, ни льстивой, ни косной. Примерно в это же время написана другая полемическая речь — «О запрете на комедии» («Περί τοΰ μή δείν κωμωδεΐν»), направленная против разрешения постановок в Смирне комедий, резкая сатира и грубые шутки которых, на манер старых аристофановских сцен, задевали репутацию многих сограждан оратора. В большинстве рукописей рядом с названием этой речи стоит пометка «совещательная» (συμβουλευτικός), однако она похожа скорее на моральные проповеди Максима Тирского или диатрибы бродячих философов. На эту тему, которая являлась излюбленным топосом моралистических сочинений римской эпохи, высказывались также Плутарх, Дион Хризостом, Лукиан и Гален, но ни у одного из них мы не найдем столько пафоса и непримиримости. Это заставляет предположить, что Элий Аристид, вероятно, сам не раз подвергался нападкам актеров в таких комедиях. Известно, что в эту эпоху в комедиях совершенно безнаказанно могли подвергаться осмеянию самые влиятельные и авторитетные лица, которые были бессильны перед мощным оружием театра — смехом. Особенно ценно для нас то, что эта речь — единственная обвинительная речь против театра, которая дошла до нас от языческой античности. В ней Элий Аристид выступает как защитник общественной морали и религии, которые, по его мнению, разрушаются под губительным влиянием мимических представлений, вызывающих у порядочных людей негодование и сеющих в народе зависть и злобу. Вспомнив аттическую комедию, оратор доказывает, что комедия современная не имеет с ней ничего общего: первая, наряду с нападками комических поэтов на отдельных лиц, содержала, по крайней мере, полезные нравоучения, в то время как вторая не стремится ни к чему, кроме злословия, клеветы и непристойности. Элий Аристид также обращает внимание сограждан на то, что такие театральные зрелища компрометируют репутацию Смирны в глазах иностранцев, а также приезжих из других городов, и в заключение предлагает запретить постановки комедий и изгнать из города всех актеров. Эта инвектива Элия Аристида напоминает его неоднократные выпады против танцоров, философов и софистов.

Вскоре здоровье Элия Аристида резко ухудшилось, что заставило его покинуть Смирну и переехать в родовое имение в Мисии, где на протяжении месяца в дневнике он скрупулезно описывал свое состояние, а также разнообразные способы лечения, основанные на оракулах бога Асклепия, полученных им в снах. Впоследствии этот дневник был положен в основу религиозно-автобиографического сочинения под названием «Священные речи» («Ιεροί λόγοι»).

После значительного улучшения здоровья Элий Аристид отправился, вероятно, на церемонию праздника, посвященного императору Адриану, который жители Азии устраивали раз в четыре года в знаменитом храме Адриана в Кизике. Здесь оратор выступил публично с речью, озаглавленной «Панегирик, произнесенный в Кизике в честь храма» («Πανηγυρικός έν Κυζίκω περί τοΰ ναοϋ»). Одновременно она является панегириком и городу, а также содержит дидактическое обращение к гражданам, что характеризует ее и как речь политическую. Примерно в это же время Аристид произнес свой прозаический гимн «Геракл» («Ηρακλής») — традиционный энкомий греческому герою — благодетелю человечества.

В своем поместье в оправдание длительного отсутствия и вынужденного перерыва в ораторской практике Элий Аристид написал еще одно произведение апологетического характера в форме письма к другу — «К обвиняющим оратора в том, что он не выступает публично» («Προς τους αίτιωμένους ότι μή μελετώη»). В нем автор порицает своих слушателей за неумение терпеливо его выслушать и намекает на низкий массовый вкус, диктующий моду на пустые и никчемные декламации софистов, которые вытесняют высокие формы ораторского искусства. Эта пафосная речь по тону напоминает сочинения, написанные Элием Аристидом в период его пребывания в святилище Асклепия в Пергаме.