Святая и грешница

В первые дни моей новой работы желающих послушать меня было много. Так всегда бывает, когда появляется что-нибудь свеженькое.

Но потом дело пошло не так хорошо, как хотелось. Каждый день я шагал на площадь в тревоге, что вокруг меня будет одна пустота. Удобный повод, кстати, чтобы уступить место другому рассказчику.

Но напрасно я беспокоился. Те, что ушли, пришли снова. Постепенно образовывался постоянный круг слушателей. И с годами он все расширялся. Я знал своих слушателей, чувствовал, что им приятно быть со мной, а мне — с ними.

Кроме того, нередко присоединялись новые слушатели, большей частью приезжие, которые непременно посещали базарную площадь и горели желанием послушать незнакомого им рассказчика. Многие потом из года в год навещали меня в траттории, чтобы поведать мне — как можно лучше — разные свои истории, слышанные в чужих местах. Так пополнялся мой запас.

К счастью, люди любят послушать снова то, что уже раньше слышали. Радость узнавания заложена в нас с детства. Для рассказчика это словно круг спасательный: если ты просишь рассказать другим твою историю, вся ответственность ложится на тебя.

К тому же это занятие еще и весьма доходно. Заказчик как бы чувствует себя обязанным заплатить хоть на монетку больше других.

У хорошего рассказчика всегда что-то есть на примете. Передать человеческий опыт в рассказе — совсем не то, что рассказать о пережитом тобой. Лично виденное и слышанное никогда не получается интересно пересказать.

Настоящего рассказчика такие вопросы не должны беспокоить. Сегодня он воплощается в том персонаже, о котором повествует, мыслит как он, принимает решение, которое кажется единственно правильным для персонажа. Такой прием помогает держать слушателей в напряжении. Завтра же рассказчик надевает личину другого персонажа, и тогда развязка той же истории будет иной, иной будет ее правда. А в другой раз занимательность явится из того, что рассказчик выступает от своего собственного лица.

Сказать по правде, я — неистощимый выдумщик, выбираю вариант комментария, какой считаю нужным и подходящим в данным момент. И внушаю себе при этом, что я ближе подхожу к истине, чем тот, кто воспринимает происшедшее за единственно возможное. Сам человек и человеческая жизнь оказываются невероятно сложными и многозначными.

Да, я зарабатываю себе на хлеб рассказыванием историй, особо от этого не разбогатеешь, но и нужду терпеть не приходится. По правде говоря, за те годы, что я прожил здесь, мне удалось скопить приличную сумму денег. В обиходе я очень скромен. Десять лет я жил в траттории, дешевое вино — единственное излишество, которое я себе позволял.

Теперь я могу употребить во благо скопленные деньги. Пойду к предводителю Старейшин и скажу ему, что желаю купить картину. Ничуть не сомневаюсь, что они захотят отделаться от нее. С нею у них одни неприятности, а понять истинную ее красоту им не дано.

В моей прежней жизни я не испытывал в деньгах недостатка. В моем прошлом был единственный персонаж, в которого я не мог вжиться. Это моя матушка. Она была скрытным человеком. Ни единым словом не обмолвилась об отце. Но я многое знал от других. Всегда найдутся люди, готовые поделиться с тобой своими знаниями. По крохам я собирал эти сведения, соединив их и таким образом получил, думается мне, правдивое представление об отце.

Я рос в роскошном доме, с челядью. Моя матушка была очень богата и очень одинока. Она скоропостижно умерла, когда я был еще юношей. Все ее богатство унаследовал я.

Художник, я не называю его имя, потому что у нас уж так повелось — в наших беседах мы не упоминали имен, был в городе по просьбе Старейшин. Он пользовался хорошей репутацией, имел много заказов, хотя выглядел очень молодым.

Он учился рисованию во Флоренции, в мастерской известного живописца. А теперь сам ездит по городам и пишет картины для церковных алтарей.

Я внимательно следил за дебатами, которые велись в городе, прежде чем он получил заказ. Теперь, когда все так повернулось, многие стараются отвертеться. Даже те, кто с самого начала настойчиво предлагали именно его, пытаются любыми средствами доказать свою непричастность.

Некоторые же почтенные мужи города просто молчат, словно воды в рот набрали. Это бывает с людьми, когда их совесть нечиста.

Само собой разумеется, ответственность за все происшедшее лежит на Старейшинах, на этой кучке людей, в руках которых вся власть в городе. Что хотят, то и творят.

Когда я говорю «Старейшины», это не о возрасте. Вернее сказать, это — Совет Старейшин, сам себя избравший, заправляющий всем городом. Чтобы попасть в этот круг, надо иметь деньги. Если ты богат, место в Совете тебе обеспечено.

В Совете всего десять мест, и за каждое место идет борьба не на жизнь, а на смерть. Если общего согласия нет, решение принимает один человек, только он определяет, кто достоин занять место. Это — предводитель Совета.