Между тем епископу тяжело жилось в Верхнем Тагиле. Он не мог часто выезжать из дома. За ним был установлен надзор полиции и местного синодского духовенства: приходского священника, благочинного в Невьянске и окружного миссионера. Последнему с почты сообщали о письмах, приходящих для епископа, даже если они приходили на имя доверенных лиц.
Поэтому делами епархии Константин занимался с большой осторожностью. В этом ему помогал отец. Он возил в Екатеринбург и обратно разные церковные бумаги.
В 1876 году архиерей жаловался в письме владыке Савватию: «Мое здоровье весьма слабо. И до Екатеринбурга невозможно съездить, а проживание все одинаково в стеснении. Кое-как под промыслом Всевышнего Бога пребываю. Всюду донесение и караулы со стороны духовенства. И даже решаются подсылы делать на поджог моего дома. Желают совершенно истребить от земли живых».
Однако это не мешало архиерею проповедовать старую веру. В Верхнем Тагиле несколько прихожан Синодальной Церкви приняли старообрядчество и стали приходить на молитву в домашний храм Коровиных.
Но все равно, заводской приход был маленьким – не больше десяти дворов и семейств. Кроме Коровиных это были Бороздины, Ждановские, Чистяковы и Таланкины.
В январе 1881 года Константин написал одно из последних писем. Оно адресовано знаменитому начетчику Анисиму Васильевичу Швецову, будущему епископу Уральскому. Швецов не раз посылал епископу деньги. И вот, получив 20 рублей, святитель писал: «Благодарю за такое о мне сочувствие, что не оставляете меня в бедном положении, недостойного, не имеющего никаких средств на всегдашние расходы. И остаюсь в весьма слабом положении здоровья. От роду имею 65 лет, но болезнями отягощен. С трудом исполняю обязанность, только с помощью Всевышнего Бога».
Владыка Константин почил 18 сентября 1881 года, успев перед смертью принять святую схиму. Хоронить его приехали из Екатеринбурга священник Иоанн Попов и священноинок Трифилий, который недолюбливал усопшего за данную подписку. Он считал, что Константин, отказавшись именоваться епископом, отрекся от святительского сана.
К тому времени, когда Иоанн и Трифилий прибыли в Верхний Тагил, тело архиерея совершенно окоченело. Священноинок стал требовать, чтобы Константина хоронили как простого чернеца. Но собравшиеся староверы упросили хоронить его как епископа. Тогда по церковному уставу Трифилий приступил к облачению почившего в святительские одежды.
И тут, рассказывают, произошло чудо. Члены окоченевшего тела сделались гибкими, как у живого человека. Когда в руку Константина вкладывали архиерейский жезл, ладонь разогнулась и опять согнулась.
Это потрясло Трифилия. Он раскаялся в своей неприязни к усопшему, плакал и все повторял:
– Жив человек!
Владыка Константин был похоронен в Верхнем Тагиле на особом староверческом кладбище, «там, где прежде был женский скит». На могиле был установлен деревянный крест и положена мраморная плита. На ней было написано: «Спаситеся сопрестольницы святительства моего, яко мене требует Господь третицею. Спаситеся иереи Церкви моея и весь священнический чин. Дерзайте, яко да совершим благодарение наше Господеви. На сем месте погребено тело раба Божия преосвященнаго епископа Константина».
В конце XIX столетия еще была жива сестра архиерея – Меланья Сергеевна Коровина. В 1894 году она привлекалась к ответственности «за устройство молитвенных зданий австрийской секты» на своем участке.
В начале ХХ века участок Коровиных вместе с домом, иконами и книгами епископа перешел во владение местной старообрядческой общины. Перед Октябрьской революцией на этом месте был выстроен новый храм. В это же время на кладбище еще можно было увидеть могилу святителя.
В наши дни в Верхнем Тагиле нет старообрядческой общины. Кладбище заброшено. А могила епископа Константина утеряна.
Долг послушания (дело о хиротонии епископа Арсения Уральского)
В Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) хранятся документы конца XIX – начала ХХ вв. из канцелярии старообрядческого архиепископа Московского и всея Руси (фонд 1475). Некогда этот архив и огромная библиотека Архиепископии размещались на знаменитом московском Рогожском кладбище в помещении Воскресенского храма-колокольни.
Но в 1927 г. документы и книги были конфискованы большевиками и переданы в Отдел рукописей библиотеки Румянцевского музея (ныне Российская государственная библиотека), откуда в 1930 г. документы поступили в Государственный архив феодально-крепостнической эпохи (ныне РГАДА).