Святая Царская семья

Алексея Николаевича искренне расстроила необходимость постоянно лежать в постели. Для него это оказалось настоящим мучением. Он понимал, что вокруг дворца что-то происходит, почему-то слышны выстрелы, но заботливые приближенные ничего не рассказывали ему. Еще больше цесаревича волновала задержка с возвращением отца из Ставки. Никто не мог объяснить, почему император не вернулся к 1 марта в Царское Село, хотя близкие его ждали в этот день. Взрослые дипломатично уходили от прямого ответа на вопрос: когда же отец вернется? Цесаревич рвался подняться с постели, и только угроза пожаловаться на его непослушание матери удерживала Алексея Николаевича от попыток покинуть свою комнату. Облегчало ситуацию то, что ослабевший от болезни цесаревич достаточно много спал. Однако людям, дежурившим у его постели, оказалось трудно выполнять настоятельную рекомендацию докторов – хорошо кормить больного и давать ему много питья. Алексей Николаевич капризничал, есть и пить отказывался. По рекомендации Государыни цесаревичу для развлечения читали книги, играли с ним в настольные игры, что его мало утешало.

В эти дни цесаревич ничего не знал ни об отречении отца – за себя и за него – от престола, ни о беспорядках в столице, ни о волнениях в царскосельском гарнизоне. Только 7 марта, накануне возвращения уже бывшего императора в Царское Село, Александра Федоровна решила, что обо всех печальных новостях нужно сообщить детям, и попросила Пьера Жильяра все объяснить сыну. Тот так вспоминал свой с цесаревичем разговор: «Я пошел к Алексею Николаевичу и сказал ему, что Государь возвращается завтра из Могилева и больше туда не вернется.

– Почему?

– Потому что ваш отец не хочет быть больше Верховным главнокомандующим!

Это известие сильно его огорчило, так как он очень любил ездить в ставку. Через несколько времени я добавил:

– Знаете, Алексей Николаевич, ваш отец не хочет быть больше императором.

Он удивленно посмотрел на меня, стараясь прочесть на моем лице, что произошло.

– Зачем? Почему?

– Потому что он очень устал и перенес много тяжелого за последнее время.

– Ах, да! Мама мне сказала, что, когда он хотел ехать сюда, его поезд задержали. Но папа потом опять будет императором?

Я объяснил ему тогда, что Государь отрекся от престола в пользу великого князя Михаила Александровича, который в свою очередь уклонился.

– Но тогда кто же будет императором?

– Я не знаю, пока никто!..

Ни слова о себе, ни намека на свои права наследника. Он сильно покраснел и был взволнован.

После нескольких минут молчания он сказал:

– Если нет больше царя, кто же будет править Россией?

Я объяснил ему, что образовалось Временное правительство, которое будет заниматься государственными делами до созыва Учредительного собрания, и что тогда, быть может, его дядя Михаил взойдет на престол.

Я еще раз был поражен скромностью этого ребенка».

По приказу Временного правительства 7 марта с 16 часов дня Царская семья и приближенные, пожелавшие с ней остаться, стали считаться арестованными. Двери Александровского дворца закрыли, верную царю охрану заменили на революционные части царскосельского гарнизона. 9 марта домой вернулся Государь. Вместе с ним из всей раньше многочисленной свиты императора приехал только гофмаршал князь В.А. Долгоруков, не изменивший присяге.

Во дворце первой навстречу Государю выбежала Александра Федоровна. По словам А.А. Вырубовой, Государыня бежала навстречу мужу по коридорам и лестнице, как юная, пылкая девочка. С такой теплотой и любовью супруги обнялись, что эта трогательная встреча умилила присутствовавших фрейлин. Первым делом Николай Александрович посетил больных детей, сначала дочерей, потом сына. К этому моменту уже все четыре цесаревны тяжело болели корью, один Алексей Николаевич начал выздоравливать, несколько дней у него не поднималась температура, только немного по вечерам, но не выше 37 градусов.

Уже через неделю цесаревич смог вместе с родителями посещать церковные службы и вскоре со всеми арестованными стал выходить на прогулки. Первое время караульные вели себя не просто строго, а подчеркнуто грубо с бывшим императором и его семьей. Особенно резко они обращались с Государем, кричали на него, случалось, что подталкивали прикладами винтовок, что-то дерзко запрещали, на ходу меняя правила. Алексей Николаевич по-настоящему страдал от такого обращения с отцом.

Пьер Жильяр вспоминал, что после первого посещения арестованной Царской семьи А.Ф. Керенским, рассказав учителю о подробностях этой встречи, цесаревич был глубоко уязвлен непочтительным поведением министра нового правительства. Наставник писал: «Для Алексея Николаевича удар был очень тяжел. Он еще не отдавал себе отчета в их новом положении. Он в первый раз видел, чтобы его отцу давались приказания, а он их исполнял, как подначальный».