Святая Царская семья

Отъезд из Царского Села был назначен на 1 августа 1917 года, накануне Алексею Николаевичу исполнилось 13 лет. Близкие вручили ему подарки, но праздник получился печальным. Все собирали вещи в дорогу. Александра Федоровна постоянно плакала, прощаясь с домом, в котором прожила 22 года, в котором росли ее дети и она была счастлива. Озабоченный отъездом Государь был печален. Он смог проститься с любимым братом великим князем Михаилом Александровичем только в присутствии охраны, братьям дали для беседы десять минут, но рядом стояли часовые, при посторонних людях откровенный разговор не получился.

Алексей Николаевич через дверь кабинета отца услышал, как тот разговаривает с Михаилом Александровичем. Цесаревичу очень хотелось поговорить с «дядей Мими», которого он любил, проститься с ним. Но часовые грубо выставили цесаревича из коридора, так что он даже издалека не смог увидеть дядю. И ему было совершенно непонятно, почему он должен уйти. Алексей Николаевич пытался объяснить непонятливой охране, что их семья уезжает и неизвестно когда они увидят снова родственников. Ну какие же солдаты непонятливые! Почему не хотят разрешить ему просто поздороваться с дядей!

Дворец, полный плачущих людей – плакали Государыня и цесаревны, плакали фрейлины и слуги, – оставлял гнетущее впечатление. Везде стояли сундуки, чемоданы, коробки, рядом на полу, столах и стульях лежали вещи, которые хотела взять с собой отправлявшаяся в ссылку Царская семья. И только один человек радовался отъезду – цесаревич. Счастливый Алексей Николаевич радостный бегал по дворцу. Он совершенно не понимал, почему так убиты горем его близкие. Это же замечательно – путешествовать, побывать в новых местах!

Царской семье только перед самым отъездом сообщили, что их отправляют в Тобольск. Алексей Николаевич считал, что это здорово. Он никогда не видел Тобольска, никогда не был в Сибири. Поездка казалась ему настоящим приключением. Цесаревича не понимала даже младшая из сестер Анастасия Николаевна, всегда поддерживающая его в веселье. И он возмущался, что сестра плачет, ведь и она никогда так далеко не уезжала из Царского Села и, по его мнению, тоже должна была с удовольствием думать о прекрасной возможности посетить новый город.

Накануне отъезда (30 июля 1917 года) Александра Федоровна попросила принести во дворец Знаменскую икону Божьей Матери, у которой состоялся молебен. Ночью уезжающих несколько раз собирали в зале, а потом снова отправляли по комнатам. Алексей Николаевич к утру очень устал: его несколько раз за ночь будили, приходилось одеваться, а потом снова раздеваться. В конце концов, Нагорный в очередной раз уложил его в постель одетым. Только на рассвете машины, наконец, подали. 1 августа 1917 года цесаревич записал в своем дневнике: «В 6 ч. 10 м. утра уехали из Царского Села в поезде. Когда тронулся поезд, все легли спать и спали до завтрака». Ехать в поезде Алексею Николаевичу понравилось. Единственное, что его расстраивало, – занавески на окнах во время стоянок охрана держала закрытыми, а так хотелось рассматривать пейзажи вокруг вагона. 3 августа цесаревич писал в дневнике: «На станциях закрывали занавески на окнах, чтобы нас никто не видал». Иногда в безлюдных местах поезд останавливался и арестованным разрешали погулять. Цесаревичу очень нравились эти прогулки. Одна такая остановка, о которой он упоминал – «гуляли около реки Сылвы с массами солдат», – особенно всех порадовала. Поезд остановился на высокой насыпи наверху холма, от железнодорожного полотна через луг, заросший дикими благоухающими цветами, открывался красивый вид на реку. Недалеко начинался лес, в котором оказались целые поляны спелой черники. Цесаревич помогал сестрам собирать букеты цветов, потом вместе со всеми наелся черники и, убегая от опекавшего его Нагорного, добрался по лугу почти до берега реки.

Четвертого августа цесаревич записал в дневнике: «В 11 ч. мы все сели на пароход “Русь”». Дальше Царскую семью повезли по реке. Цесаревичу плавание нравилось, потому что пароход изредка причаливал у безлюдных берегов, где можно было гулять, да и других новых впечатлений хватало. Так, 5 августа он подробно описывает события прошедшего дня: «Смотрели, как дрова грузят. Утром “Русь” сел на мель и мы простояли около 2 ч. Завтракал со всеми в столовой. У мама болит сердце и поэтому она лежала целый день в постели. Пил чай и обедал со всеми в столовой. Я и сестры играли с маленькими детьми машинистов. Вечером “Русь” пристала к берегу; гулял, собирал цветы».