Святая Царская семья

Через время к цесаревичу стали изредка, по праздникам, пускать в гости друга – Колю Деревенко. Хотя по-прежнему никого из дворца не выпускали, посещать арестованных было нельзя, оставалась строгая проверка писем. Но Алексей Николаевич всегда умел находить для себя развлечения в любых обстоятельствах. Когда наступили теплые летние дни, он купался в пруду и загорал. На детском острове устроил для себя целые военные маневры: маршировал, ползал по-пластунски, играл со своим любимым детским ружьем, которое подарили еще его отцу тульские оружейники, – замечательная игрушка, очень похожая на настоящее ружье. Его цесаревич обожал и необычайно им дорожил. По какой-то непонятной причине солдатский комитет постановил это ружье у Алексея Николаевича изъять. И сколько солдатам охраны не объясняли, что это не настоящее оружие, они настояли на своем. Цесаревичу пришлось расстаться с любимой вещью, обычно стойкий и не склонный к сантиментам, тут обиженный ребенок долго и горько плакал. Пьер Жильяр 10 июня 1917 года писал: «Несколько дней тому назад дети играли на своем острове [искусственный остров среди маленького озера]. Алексей Николаевич играл с маленьким ружьем, которым очень дорожит, так как это ружье Государь получил от отца, когда был ребенком.

Один из офицеров подошел к нам и предупредил меня, что солдаты решили отнять у Цесаревича его ружье и что они сейчас придут его взять. Услыхав это, Алексей Николаевич положил свою игрушку и подошел к Государыне, сидевшей на лужайке в нескольких шагах от нас. Минуту спустя подошел караульный офицер с двумя солдатами и потребовал, чтобы ему сдали требуемое ими “оружие”. Я пытаюсь вступиться в это дело и объяснить им, что это не ружье, а игрушка. Напрасный труд – они отбирают его. Алексей Николаевич начинает рыдать. Его мать просит меня еще раз попробовать уговорить солдат, но это мне снова не удается, и они уходят со своим трофеем».

В конце концов, втайне симпатизировавший Царской семье командир охраны полковник Е.С. Кобылинский пообещал ружье цесаревичу вернуть. Но Алексею Николаевичу пришлось в ответ дать слово играть с ним только в своей комнате, чтобы не видели солдаты. Само возвращение игрушечного оружия превратилось в целую историю. Нужно было, чтобы солдатский комитет ни в коем случае не догадался о нарушении его постановления. Поэтому полковник Кобылинский разобрал ружье на части, а учитель Пьер Жильяр, приходя на уроки к царским детям, каждый раз приносил одну из этих частей, пряча их в своей одежде. Когда, наконец, все части оказались у цесаревича, к его неописуемой радости, Нагорный смог вновь собрать ружье.

Неприятности, подобные истории с игрушечным ружьем, происходили постоянно. Царские дети не понимали: зачем этим взрослым людям, солдатам, к которым они хорошо относились, так недостойно себя вести? Одним из самых печальных случаев стал для цесаревен и цесаревича расстрел лебедей. В парке на одном из прудов жили совершенно ручные прекрасные белые лебеди, дети приходили их кормить. Когда птицы видели людей, то сразу к ним приплывали, надеясь на угощение. Однажды солдаты расстреляли из ружей всех лебедей. В этом не было никакого смысла. Цесаревны рыдали, жалея птиц. Алексей Николаевич пытал всех взрослых – почему? Почему это произошло? Как могли солдаты, которых он так уважал, столько слышал рассказов об их подвигах на фронтах, убить доверчивых, красивых птиц?

С самого начала ареста Царскую семью предупредили, что они недолго будут оставаться в Царском Селе, перевезти в Ливадию их отказались, Британия сначала прислала приглашение, а затем его отозвала. Алексей Николаевич отреагировал на это совершенно спокойно, ему никогда не нравилась идея жить в Англии, он хотел остаться в России.

Перед самым днем рождения Алексея Николаевича полковник Кобылинский неожиданно сделал ему подарок: через Пьера Жильяра на одну ночь он передал письма и открытки, которые, как и в прежние годы, прислали во дворец люди с поздравлениями цесаревичу. Полковник и учитель очень рисковали, нарушая распоряжение революционного солдатского комитета, но не могли поступить иначе. По воспоминаниям Жильяра, незатейливые слова любви, поздравления, которые прислали в основном дети, произвели на Алексея Николаевича большое впечатление. Написанные детским почерком, подписанные краткими милыми именами или часто просто «дети России» в трудные времена добрые пожелания глубоко тронули душу юного цесаревича. Он не хотел расставаться с этими письмами, но их пришлось вернуть, чтобы солдатский комитет не узнал о смелом поступке двух взрослых людей, рискнувших нарушить строгие правила.