Святая Царская семья

Выздоравливала Татьяна Николаевна медленно, долгое время она немного слышала только одним левым ухом, правое оставалось сильно воспаленным. От слабости цесаревна много времени проводила в постели.

Большой радостью для Татьяны Николаевны, как и для всех царских детей, стало возвращение отца (9 марта), который теперь много времени посвящал семье, стараясь скрасить больным детям печальные дни, которые они в основном проводили в своих спальнях. Государь часто детям читал вслух книги. 17 марта Татьяна Николаевна писала подруге фрейлине М.С. Хитрово о состоянии здоровья своем и сестер: «Сегодня утром у Анастасии – 40,1, у Марии – 38,7. Анастасия ничего не может есть, т. к. все идет обратно. Но обе страшно терпеливые и лежат спокойно. Анастасия еще глуха пока, так что приходится орать, чтобы она поняла, что говорим. Я уже почти совсем хорошо слышу, только на правое ухо не совсем».

Как только Татьяна Николаевна стала поправляться, первые ее мысли были о госпитале, где она больше не могла работать из-за ареста. Полная изоляция лишила ее надежды после выздоровления вновь продолжить свое служение сестры милосердия. Как и вся Царская семья, цесаревна ни с кем не могла видеться за пределами дворца. Оставалась только переписка, но и она подвергалась строгой цензуре. И если коменданту дворца что-то в письмах членов Царской семьи или адресованных им посланиях не нравилось, он возвращал их авторам или просто выбрасывал. Как настоящая сестра милосердия Татьяна Николаевна волновалась, как живет госпиталь в трудное революционное время, хватает ли медицинского персонала, чтобы помогать раненым, кто делает перевязки. Большинство ее писем этого времени написаны сотрудникам лазарета, которые за время войны стали для нее родными. Великая княжна переписывалась со старшей медицинской сестрой Дворцового госпиталя В.И. Чеботаревой, подругами – сестрами милосердия В.А. Вильчковской и М.С. Хитрово. В конце марта Татьяна Николаевна писала Варваре Афанасьевне: «Слышала, что лазарет переведен в новое помещение. Постараемся, чтобы заказанная посуда была вам доставлена (исполнено вчера). Пришлите наши вещи. Письмо будет, вероятно, вскрыто здешней цензурой». Несмотря на арест и трагическое положение, цесаревна заботится в первую очередь о лазарете, о том, чтобы необходимые вещи (посуду) там получили. Понимая, что арест – это всерьез и надолго, Татьяна Николаевна попросила близких ей в госпитале людей прислать личные вещи, которые остались в лазарете, свои, Государыни и Ольги Николаевны. Чеботарева 2 апреля с печалью записала в дневнике: «Отправили их халатики, альбомы, аппарат и образ из столовой, купленный всеми нами – последний привет из лазарета. В свое время выбрал Шах-Багов». В ответ на полученную из лазарета посылку со своими вещами цесаревны с Государыней собрали и передали нужные раненым вещи. Отправляя их в госпиталь, Татьяна Николаевна писала Вильчковской: «Дорогая Варвара Афанасьевна, посылаем вещи, рубашки, подушки, кое-какие книги. Скажите Биби душке, что любим ее и крепко целуем. Что поделывают Митя и Володя? Что Валентина Ивановна и Гриша?»

Душой великая княжна все еще оставалась сестрой милосердия, которая готова была в любой момент снова заступить на вахту в операционной, делать перевязки страдающим больным. Она с тревогой, волнуясь, что в госпитале теперь может не хватать персонала, писала В.И. Чеботаревой: «Жаль, что сейчас, когда мы поправились, мы не можем опять работать в госпитале. Так странно бывать утром дома, а не на перевязках. Кто теперь перевязывает? Вы ли на материале и старшей сестрой? А врачи все на месте и сестры солдатского отделения?» Проведенные в лазарете годы сроднили цесаревен и Государыню с людьми, с которыми они работали. Для Татьяны Николаевны госпиталь стал, по ее словам, как второй дом, и она волновалась о его судьбе: «Что теперь будет с нашим старым госпиталем? Простите, что задаю вам столько вопросов, дорогая Валентина Ивановна, но так интересно знать, что у вас происходит. Мы постоянно вспоминаем, как хорошо было работать в госпитале и как мы все дружно жили».

А.Ф. Керенский лично приехал в Александровский дворец 21 марта, чтобы арестовать подругу Государыни А.А. Вырубову, которая вместе с царскими детьми только что тяжело переболела корью. После железнодорожной катастрофы 1915 года Анна Александровна стала практически инвалидом и могла передвигаться только на костылях. Поэтому Государыня попросила другую свою близкую подругу Лили Ден сопровождать арестованную, так как Анна Александровна не могла без посторонней помощи нести поклажу или сесть в автомобиль, на котором ее увозил Керенский.

К концу марта Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна уже достаточно хорошо себя чувствовали и смогли спуститься на первый этаж, чтобы вместе с родителями проститься с арестованными. Мария Николаевна и Анастасия Николаевна, которые заболели корью позже, еще находились в тяжелом состоянии и не могли покидать постели.