Святое дело

«Анечка, родная, здравствуй!

Вчера была на собрании комсомольского актива. С докладом выступил секретарь обкома комсомола…»

— Есть новое? — спросила Надежда Михайловна.

— Кажется, нет, — вздохнула Аня.

Они взбежали наверх, пробрались в потемках на свои места в третьем ряду, у двери.

Дрогнул занавес, Аня оглянулась на красную надпись «Выход» и вдруг, поддавшись безотчетному тревожному сигналу, поднялась с кресла.

— Я сейчас, — и Аня выскользнула в полуоткрытую дверь, остановилась под матовым колпачком бра и развернула письмо.

«Анечка, родная, здравствуй!

Вчера была на собрании комсомольского актива. С докладом выступил секретарь обкома комсомола. Он говорил о героизме комсомольцев-тамбовчан на фронте. И он сказал… Анечка, родная, мужайся! Мне больно писать тебе об этом, но как я могу смолчать!

Анечка, родная, твой, наш Петя погиб, как…»

Матовый колпачок бра потемнел и стремительно поплыл вверх и в сторону…

Все, что было дальше, происходило для Ани в тусклом зыбком тумане.

Подхватила Надежда Михайловна, усадила на стул, разжала пальцы, высвободила письмо.

…Незнакомый голос, непонятные слова.

— Выпей, доченька. Не убивайся так сразу. Соседке моей тоже похоронную на мужа принесли, а через неделю сам заявился, живехонек, без руки только.

— Мало ли что бывает! А здесь ведь даже не официальное сообщение. Едем в ЦК Белоруссии, и все выяснится. Там, должно быть, известно. Это ошибка, поверь мне!

«Ошибка» — это она поняла. Ошибка! Его не могут убить, не смеют!

Дежурная по справочному бюро Центрального Комитета партии Белоруссии, внимательно выслушав Аню, задумалась, припоминая.

— Генерал Кожар, по-моему, еще не улетел. Позвоните в гостиницу «Москва».

Из гостиницы ответили: «Товарища Кожара сейчас нет».

Аня звонила непрерывно. В половине двенадцатого ночи Надежда Михайловна увезла ее в общежитие, уложила в постель. Аня подчинялась, как маленькая.

Она с трудом дождалась рассвета, спустилась в безлюдный вестибюль и уселась у столика с телефоном. Она смотрела то на черную трубку и диск с цифрами, то на квадратные электрические часы на стене. Минутная стрелка не вращалась плавно и незаметно, а перешагивала с одного деления на другое, но время от этого тянулось медленнее, чем на обычных часах: слишком велика была пауза между скачками.

В семь часов она сняла с рычага трубку. Низко загудело. Аня послушала немного и положила трубку на место. Вдруг ее обожгла мысль: Кожар мог улететь из Москвы ночью. Или сейчас, сию вот минуту собирается в путь.

Аня торопливо набрала номер гостиницы. Телефон не отвечал. Еще и еще раз вращала Аня диск и вдруг с ужасом вспомнила, что прямой связи с городом в общежитии нет.

Ближайшая электричка отходила в семь четырнадцать.

Она бежала по березовой аллее. Казалось, не она бежит мимо белых стволов, а березы мчатся мимо нее. Она же стоит на месте, сдерживаемая упругим ветром, и опаздывает на поезд.

Аня позвонила в гостиницу из первого автомата, который попался ей на перроне.

— Кузяев? Петр? — переспросил голос и умолк.

— Высокий… На протезе он, — подсказала, замирая, Аня.

— Жена, говорите?

— Да, да! Высокий… черный.

— Жив-здоров ваш Петр Кузяев! — весело заговорил мужской голос — Жив-здоров, того и вам желает. Алло! Вы слушаете меня? Алло!

— Да, да… — Аня проглотила горький комок, подкатившийся к горлу, и сморгнула выступившие слезы. — Да-да. Я слушаю. Товарищ Кожар, можно вас повидать? Минутку, не больше! Я на вокзале.

— Знаете, где ЦК Белоруссии?

— Да-да. Я была там вчера.

— Тогда поезжайте в ЦК, Ждите в справочном. Буду в девять.

— Хорошо! Хорошо, товарищ Кожар.

Аня с нежностью взглянула на телефонную трубку, будто именно она возвратила ей жизнь, и тут же спохватилась: Кожару-то и спасибо не сказала!

— Товарищ Кожар, — тихо позвала Аня. — Товарищ Кожар…

Трубка молчала. Вдруг свет померк. Тело обмякло, и Аня стала сползать на пол. Какой-то человек, ожидавший очереди в автомат, распахнул стеклянную дверцу и подхватил Аню.

— Что с вами?

Аня с трудом перевела дыхание.

— Что с вами?

— Он жив, — доверительно прошептала Аня.

— Сейчас я раздобуду воды. Посидите здесь, на скамье.

Аня окончательно пришла в себя.

— Нет-нет. Мне нужно ехать. Спасибо, товарищ.

Она поднялась со скамьи и сначала неуверенно, потом все быстрее и быстрее пошла к троллейбусу.

В просторном зале справочного бюро ЦК Белоруссии уже собралось много людей. До девяти оставалось десять минут. Скоро должен появиться Кожар. Генерал Кожар. Но какой он? Какие знаки различия у генерала? И он, генерал Кожар, тоже ведь не знает, какая она. Аня поминутно поглядывала на двери. Люди в штатском, военные входили и выходили. Но кто из них Кожар?

— Товарищ Кузяева здесь?