Святое дело

Подполковник Юзовец взглянул на дымящуюся папиросу, зачем-то втянул несколько раз воздух широкими подвижными ноздрями, посмотрел на Нестерова, на Лукьянова и снова уставился на папиросу.

— Товарищ старшина, — заговорил наконец, — кто и с каких пор дозволил комнату политико-воспитательной работы превращать в место для курения? И это происходит на глазах у старшины батареи, сверхсрочнослужащего, коммуниста!

Дубленое, кирпичного цвета лицо старшины потемнело еще сильнее, он вынул шелковый кисет, пытаясь объяснить, в чем дело. Лукьянов широко улыбнулся, видимо сообразив, что произошло.

— Ах, вот как! Вы не только вдохновитель, но и организатор!

К счастью, дежурный по батарее доложил, что командира дивизиона вызывают к телефону.

Подполковник Юзовец, извинившись перед Лукьяновым, ушел. Солдаты молчали. Праздничное, светлое настроение, владевшее всеми, растаяло вместе с дымком от папиросы, не докуренной Рябовым.

— Кисет Гуткина? — нарушил молчание Лукьянов.

— Так точно, — официально ответил Нестеров и плотно сжал губы. Он был обижен до глубины души.

— Твоя идея, Иван Федорович?

— Моя, товарищ майор. Я и вдохновитель, и организатор. Моя вина.

Лукьянов положил руку на плечо, пожурил его:

— Нельзя так. Подполковник просто не понял. О Гуткине он знает, наверное, а о кисете забыл. Нет, хорошо придумали, товарищи! Ну, а кого следующего угостим из нашего знаменитого кисета?

— Синюков первый очередь занял, — сказал Джутанбаев, и в его узеньких глазах сверкнули зеленые огоньки.

Это было не очень смешно, но все рассмеялись.

— А что? — скрывая улыбку, сказал Лукьянов. — Большое есть желание, товарищ Синюков?

— И руку уже тянул! Однако товарищ старшина не дал. Заслужить надо! — продолжал Джутанбаев.

— Правильно. Но если так уж хочется покурить, то есть у меня «Беломор». Пойдемте раскурим, а? Пошли на вольный воздух! А здесь, здесь курить не положено. Разве что из гуткинского кисета…

Солдаты веселой гурьбой повалили за майором Лукьяновым.

Полковник Родионов вызвал к себе лейтенанта Краснова: «Расскажите все, что знаете о солдате Рябове».

Выслушав, встал, прошелся по комнате.

— То, что солдат провалился на проверке, — наша с вами вина, командиров. Картина для клуба — дело хорошее, но служба солдатская — прежде всего.

Полковник вдруг вспомнил что-то, заулыбался и крепко потер загорелую шею.

— Ну и Нестеров. Придумал же! Да, эта самокрутка из кисета героя для солдата дороже всяких выступлений на митинге. Я бы в музеях вместе с серебряными портсигарами генералов хранил солдатские кисеты. Чтобы осветить прожектором славы маршала, нет нужды оставлять в тени солдата. Солдаты, миллионы солдат — вот кто решает исход войны. Наполеон превозносил артиллерию. Гитлер надеялся на танки. Американцы хвастаются атомной бомбой. А воевали и воевать будут люди. И чем выше уровень боевой техники, тем важнее и ответственнее роль солдата. Об этом нужно не только в лекциях говорить, а помнить, в работе помнить, всегда.

Полковник немного помолчал.

— Что, если дать Рябову отпуск с выездом, а?

— Можно, товарищ полковник. Заслуживает.

— Вот и я так полагаю. Выздоровеет окончательно и поедет после зимних стрельб. Да, как там Фиалкин-Смекалкин? Работает над чем-нибудь?.. Не знаете? Плохо. Офицер все должен знать о своих подчиненных. А Фиалкину нужно подсказать новую мысль, дать задание. Человек он способный, талантливый! Жаль, не зачислили его сразу в полковую школу. Толковый сержант получился бы. Ну, ничего, поправим дело со временем. Да, ваша заметка в газете напечатана? «Случай на посту»? Добро. Просто, скромно. Случай… — Родионов обхватил рукой подбородок и потер его. — Гм… Случай… А не вписать ли нам этот не случайный случай в «Историю полка»?

— Я уже думал, товарищ полковник.

— Думали? Верно. История полка продолжается, и кому как не вам, нашей смене, думать об этом.

2

У дороги, проходившей через артиллерийский парк, были навалены груды снега. Они резко выделялись на фоне очищенной желтоватой площади парка.

В ожидании автомашин для вывоза снега солдаты лейтенанта Краснова курили и разговаривали. У гаубицы занимались Фиалкин и Джутанбаев. Многодневные труды принесли долгожданные результаты: Джутанбаев уверенно выполнял все упражнения в стрельбе из карабина.

Совместные занятия сблизили солдат. Теперь, по плану отработки взаимозаменяемости во взводе, Фиалкин готовил Джутанбаева замковым.

Остальные слушали рассказ неугомонного Синюкова.

— Ну, вот, посылает он, значит, письмо и, между прочим, сообщает: «Был в парке, познакомился с гаубицей. Она мне сильно понравилась». Проходит месяц, вызывает его комбат, смеется и конверт подает. Глянул он на обратный адрес и побледнел. От жены письмо! Жалуется она комбату. Так и так, мол, поехал службу служить, а сам по паркам шляется, с какой-то Гаубицей знакомство завел.

Прозвучал одинокий смешок и оборвался.

— Говоришь, смеется комбат? — недоверчиво спросил ефрейтор Савичев. — Солдат военную тайну выболтал, а командиру смешно? Враки сплошные.

— Не верите? Да не встать мне с этого места!..