Святое дело

— «Дорогой Братичку, Михайло!!!

Привіт із рідного села. Мы всі Богу дякувати живі та здорові, а тобі там ще кращого і веселішого здоровля бажаємо у твоєму теперішньому молодому солдацькому жітті.

Дорогий братичку хочу тебе привітати Божими словами Великодніх свят «Хрестос воскрес!».

Дорогой братичку! В нас новостей не має, все по-старому.

Некоторі хлопці поїхали в Донбас працювати на шахті, такі як Діянів Ясько, Чалий Василь.

В нашому колгоспі вже нова машина, а всього вже дві, одніею робить Ященко Іван, а другою Західняк Андрій, що повернувся з армії, вивчився, як був солдатом. До церкви неходить каже що більше не віpyє в Бога. Дорогий братичку, чи не записався і ти до комсомолу?

Напиши ще чи там є сніг.

На цім кінчу з тобою коротеньку листову розмову. Поздравляю тебе і твоіх друзів по сто тисяч разів.

Бувай здоров! Бажаю тобі найкращіх і найвеселіших свят».

Краснов был удивлен и растерян. Никогда не приходилось читать подобные письма. В бога верят только старушки, самые древние. Но чтобы парень комсомольского возраста верил сказкам о чертях и ангелах!

Шилко, солдат, «хозяин», старательный, трудолюбивый, вечно озабоченный земными делами, и — бог на небесах! Невероятно!

И как поступить? Объяснить солдату, что в мире не существует никаких сверхъестественных сил? Так ведь каждому школьнику ясно! Религия — опиум для народа. Попы были опорой царизма. Церковь и сейчас служит реакционным силам в буржуазных государствах.

Но Михаил Шилко — советский человек! Что же это — родимые пятна капитализма? Конечно!

Выпустить боевой листок, показать солдатам письмо, пристыдить, отчитать по-настоящему! Верить в бога! Позор, невежество!

Краснов вскочил на ноги, схватил сапоги.

— Что вы собираетесь предпринимать? — покашливая, спросил Иван Павлович.

— Как что! Вызову Шилко и…

— И прикажете ему отречься от религии.

— Не прикажу, но потребую! Религия — это яд, это аппендикс. — Обрадовался удачно найденному сравнению. — Да, аппендикс, и его нужно немедленно удалить! — Краснов наотмашь рубанул в воздухе рукой и вдруг остановился. — Почему вы смеетесь? Нет, почему вы смеетесь?

— Присядьте.

— Зачем? — спросил и тут же сел.

— Садитесь и подумайте. Вопрос об операции сплеча не решается. Во-первых, вы еще ничего толком не знаете о своем больном. Во-вторых, необходимо проконсультироваться с главврачом Лукьяновым. А в-третьих, в таких случаях скальпель вообще не помогает.

— Я не медик! — взъерошился Краснов и поднялся со стула.

Иван Павлович усадил его на место.

— Коль не медик, то и лечить не беритесь. Ну, что вы ему скажете, вашему солдату? Религия — обман невежественных людей, бог — хитрая выдумка, а муки ада — детское пугало. Да он это сто раз слышал! И не верит!

— Я докажу ему!

— Каким образом? Давайте проведем генеральную репетицию! Вот я Шилко. — Иван Павлович опустил руки и наклонил голову. — И слушаю, что мне говорит лейтенант. Говорите.

— Да нет! — Краснов снова вскочил. — Вы шутите, а у меня вот тут горит! — Он стукнул себя в грудь.

— Я не шучу. Это очень серьезное и деликатное дело. И ни в коем случае не вздумайте оскорбить вашего боговерца.

Краснов молча вложил письмо обратно в книгу.

Время послеобеденного отдыха еще не вышло, но многие уже не спали. У постели Шилко сидел на табурете Синюков. Краснов поманил его к себе и протянул книгу.

— Отдайте Шилко, в санчасти забыл.

— Слушаюсь! Товарищ лейтенант, замполит идет.

— Вот кстати! — обрадовался Краснов и пошел навстречу Лукьянову.

— Товарищ майор, очень серьезное дело.

— Даже очень! Ну что ж, пойдемте.

Лукьянов все больше хмурился.

— Да, — выдохнул, пристукнув кулаком по столу. — Третий год служит солдат в батарее, домой скоро поедет, а мы как приняли его с богом, так и отпустим с богом. Ярцев проморгал, да и я не очень-то прозорлив оказался. Нет, мало нас критикуют, мало. Авторитет подорвать боятся, что ли? Авторитет одиночек берегут, а страдает от этого имя партии.

Лукьянов пощупал карман.

— У вас есть курево?

— Некурящий.

— Да, забыл я. Вы еще ничего не говорили Шилко? Нет? Ну, правильно. Не торопитесь. Присмотритесь к нему повнимательнее. И я помозгую. С кем он дружит?

— Мне кажется, с Синюковым.