Святое дело

Поравнялись с грудой камней, видимо, остатками старой китайской молельни. Здесь следовало повернуть влево. Машина запрыгала по мерзлым кочкам. Неприятно затрясло. Стрельцов тихо выругался и крепко уперся ногами в передний выступ кабины.

Вот наконец и район старых огневых позиций.

В снегу торчали указатели — точь-в-точь как на фронте, — черной краской одно слово: «Мины».

Машина остановилась.

Ярцев протяжно свистнул.

— Что за мистификация?

— Мистификация, черт бы ее побрал! — хмуро сказал Стрельцов. — Придется рыть все заново.

— Неужели вы думаете, что эти штучки — настоящее табу? Откуда здесь взяться минам? Или «обстановка, приближенная к боевой»? — Ярцев резким ударом ноги сбил указатель.

— Это еще что? Поставьте! — Стрельцов огляделся, выискивая удобное место для орудийных окопов. Гул автомобильного мотора привлек внимание. «Кто бы это мог быть? — подумал, стараясь разглядеть через мутное стекло приближавшегося газика лицо офицера. — Полковник?»

Фролов и Лукьянов. Стрельцов сделал несколько шагов навстречу. Офицеры поздоровались. Лукьянов тотчас ушел к солдатам, стоявшим тесной группой возле машины.

Фролов расстегнул планшетку, вынул карту.

— Координаты огневой позиции изменились. Позиция будет теперь здесь. — Он показал на черный овальный значок.

— Связь готова? — крикнул Стрельцов не оборачиваясь.

— Так точно! — отозвался радист.

— Передайте лейтенанту Краснову: «Двигаться дальше!»

— Слушаюсь!

— Ярцев! Вышлите маяка на дорогу. Подойдет колонна, пускай едут по нашему следу.

Ярцев ушел отдавать распоряжение. Стрельцов нанес на свою карту район новой огневой позиции. Предстояло проехать еще с километр. «Не так обидно, — подумал. — Все равно новые копать». Он мысленно подсчитал, что на инженерное оборудование уйдет почти весь день — земля промерзла, и верхний слой придется снимать ломами и кирками.

— Время готовности шестнадцать ноль-ноль, — сказал Фролов.

Стрельцов взглянул на часы.

— Маловато.

— Да, срок жесткий, фронтовой.

— Не успеть…

— Это приказ, — отрезал Фролов и отошел к газику.

Стрельцову бросилась в глаза табличка с надписью «Мины», пнул сапогом и сел в кабину.

— Поехали!

Когда через полчаса связался с огневыми позициями, уже спокойно сказал Краснову:

— Время готовности пятнадцать тридцать. Придется попотеть.

Под ударами лома земля крошилась на мелкие куски. Киркомотыги оставляли борозды, похожие на глубокие царапины. Солдаты сбросили шинели. На разгоряченных лицах заблестел пот.

— Тяжело в ученье! — Синюков высоко поднял лом, с силой вонзил его в мерзлый грунт и закончил, выдохнув воздух: — Тяжело и в бою!

— А ты думал — легко? — не прекращая работы, бросил Савичев. — Служба, она везде не легкая.

— Да ну? — с деланным удивлением протянул Синюков. — А я и не знал.

— Разговорчики! — прикрикнул сержант Окунев.

Рябов сосредоточенно бил киркой. Вначале сильно ломило поясницу, а когда втянулся в работу, боль утихла.

Краснов часто поглядывал на часы. Время тянулось медленно, но работа подвигалась еще незаметнее. Уже прошел час, а будущие орудийные окопы едва наметились черными пятнами.

Люди работали добросовестно, но вскоре начали уставать; все чаще бросали кирку и, медленно распрямившись, переводили дыхание. Хотелось пить, но воды поблизости не было. Ожидали старшину с походной кухней.

Нестеров прибыл минут через тридцать. Не дождавшись, пока шофер остановит машину, выскочил из кабины и бегом бросился к Краснову, размахивая зажатой в руке газетой.

— Что случилось?

— Вот! — Нестеров торжествующе развернул газету. — Читайте! Герой Социалистического Труда Гуткин Петр Ананьевич.

— Жив, значит!

— Жив! Таких людей смерть не берет. Герой — он везде герой, что в бою, что в труде!

Нестеров никак не мог опомниться.

— Он самый — Петя Гуткин. Ты скажи! Совсем и не знал. Агроном! Видимо, после госпиталя выучился.

— За работу, товарищи! — напомнил Краснов.

— Ну-ка, по-гвардейски! — выкрикнул Нестеров, схватил кирку и, громко крякая при каждом ударе, с азартом принялся бить землю. Под сильными и умелыми ударами отваливались целые глыбы мерзлого грунта.

— Комсомольцы! — крикнул сержант Ваганов, будто призывая к атаке. — А ну, нажмем!

Солдаты разбежались по местам. Замелькали кирки, засверкали острые концы ломов. Работа закипела.

— Эх, раз! Эх, раз! — выкрикивал при каждом взмахе Савичев.

— «Еще много, много раз!» — высоким голосом пропел Синюков под общий хохот.

— Давай, давай! — крикнул сержант Окунев. Теперь «разговорчики» уже не мешали.

Увлеченный общим энтузиазмом, Краснов тоже взялся за лом.

— Похвально, — услышал голос Лукьянова.

— Новость знаете?

— Знаю. Я Гуткина когда-то в партию принимал.

— Нас вместе принимали! — счастливо воскликнул Нестеров. Пот градом катился с лица.

— Тебя так не хватит надолго, Иван Федорович, давай сменю.

— Что вы, товарищ майор… — слабо возразил Нестеров, уступая кирку.