Святое дело

В окопах стало тесно. Краснов подозвал командиров орудий, приказал работать посменно. К его удивлению, сержант Ваганов пошел отдыхать и позвал с собою Рябова. «Нехорошо, — подумал Краснов, — командир, а сдался первым». Но скоро понял, в чем дело. Минут через двадцать комсорг и Рябов уже устанавливали щит с боевым листком.

— Оперативно, — похвалил.

Очередная смена заняла окопы. Земля была вынута уже на два штыка.

«Теперь легче пойдет», — с удовлетворением подумал Краснов.

Синюков у костра громко читал очерк о знаменитом однополчанине.

Краснов направился к огню. Солдаты расступились, освобождая место командиру. Он устало опустился на поваленное бревно, но позвали к телефону.

Стрельцов беспокоился, успеют ли огневики к указанному сроку. Краснов обнадежил его. «Ну-ну», — в голосе командира батареи послышалось сомнение. «Не вытерпит, — подумал Краснов, — придет проверить».

Он не ошибся. Стрельцов, увидев почти готовые окопы, удивился.

— Неплохо, — заговорил, но, заметив приближающегося Фролова, умолк.

— Богатыри! — восхищенно сказал майор, пожимая руку. — На славу потрудились!

— По-фронтовому, — Краснов горделиво выпрямился.

Лицо Фролова вдруг потемнело.

— А это что? — он показал на неглубокую продолговатую ямку.

— Ровик.

— Что, что? — громче переспросил.

— Ровик, — предчувствуя неладное, повторил Краснов и взглянул на Стрельцова. Тот молча отвернулся.

— Минометный обстрел! — во весь голос крикнул майор. — Расчеты, в укрытия!

— В укрытия! — повторил Стрельцов.

Теперь лишь Краснов понял, что это вводная.

Солдаты бросились в ровики, но они были слишком тесными и мелкими.

— Поняли ошибку?

— Так точно. Солдат пожалел, тяжелый грунт…

— Такая жалость дорого обошлась бы в настоящей боевой обстановке. Командуйте отбой.

— Отбой! — крикнул Краснов и тихо добавил: — Разрешите идти?

— Идите.

Вскоре из ровиков полетели комья земли.

Стрельцова вызвали на наблюдательный пункт.

— Свое начальство хуже чужого, — бросил Краснову и, не взглянув на Фролова, уехал.

Едва скрылась машина командира батареи, приехал полковник Родионов. Фролов доложил о готовности огневых позиций.

— На сорок минут раньше срока! — подчеркнул.

— А вы боялись, что не успеют!

— Очень мерзлый грунт, — оправдываясь, сказал Фролов. — Как камень!

Родионов посмотрел на солдат.

— Туго пришлось?

— Покряхтели, товарищ полковник! — ответил за всех Синюков. — Ну, ничего!

— Ничего? Вот и я так думаю, что ничего: пот дешевле крови!

— Поту у нас хватит. Старшина целый котел чаю привез, запасемся!

Кругом засмеялись.

— Веселый народ, — все так же улыбаясь, сказал командир полка. — Как это в песне поется:

Мы живем — не тужим,
Родине мы служим.

Ну, желаю успеха! Взводу объявляю благодарность. Благодарю за службу, товарищи огневики!

— Служим Советскому Союзу! — нестройным хором ответили солдаты.

— Работают хорошо, а отвечают плохо, — сказал Родионов, усаживаясь в машину.

Майор Фролов уехал вслед за командиром полка.

— Обед готов, — доложил старшина. — Можно кормить?

Краснов позвонил Стрельцову, рассказал о Родионове.

— Передайте и от меня благодарность! С обедом поторапливайтесь, возможны перемены.

— Слушаюсь.

Краснов ужаснулся: неужели придется бросать с таким трудом оборудованную позицию?!

2

— Задача ясна?

— Так точно, товарищ полковник, — подтвердил Стрельцов и еще раз взглянул на разостланную карту.

Задача казалась несложной, и он даже обрадовался, что не придется менять огневых позиций, но когда развернул таблицу стрельб, лицо омрачилось. С обратных скатов высоты Безымянной, где стояли орудия, огневые точки «противника» не простреливались.

— Мертвое пространство…

Можно было найти выход из положения, и очень простой: отвести орудия назад. Но единственным удобным местом поблизости были старые отлично оборудованные огневые позиции. Теперь лишь Стрельцов понял, зачем их «заминировали», хотя район огневых позиций сразу назначили на Безымянной. Оттягивать орудия еще дальше назад перед наступлением было неблагоразумно. Оставалось одно — выдвинуть гаубицы на высоту и прямой наводкой расстрелять проклятые доты. Решение было найдено. Стрельцов подумал было доложить, но не сделал этого. Родионов не любил вмешиваться в дела офицеров и давал им полную свободу действий.

В бою командир полка не может в каждом случае детализировать задачи. «Воевать — не в шашки играть, — любил повторять Родионов. — Не деревяшки переставляем, живыми людьми командуем. А у каждого солдата своя голова на плечах».

Стрельцов приложил к глазам бинокль и отыскал место, где должны были находиться доты, но, к своему удивлению, не нашел их. Обычно доты изображали деревянными щитами с черным прямоугольником амбразуры. Их можно было увидеть за километр даже невооруженным глазом. Не успел подумать, что цели даны совершенно условно, как полковник, словно разгадав его мысли, громко спросил начальника штаба:

— У «противника» все сделано?

— Все, товарищ полковник.

— Все? — переспросил Родионов, как бы подчеркивая объем поставленной ранее задачи, и, выслушав ответ, удовлетворенно произнес: — Добро! Пора, кажется, и пообедать, а? — добавил он.