Святой флотоводец России. Жизнь и деяния святого праведного воина Федора Ушакова, адмирала непобедимого

20-го числа посланы на судах в подкрепление обещанные служители, но едва стали приближаться к сборному месту, как были со всех сторон окружены и схвачены французами. Они сделали сильную вылазку в числе 600 человек и, как скоро только бросились на новую батарею, то островские жители, которых было там тысячи до полторы, оробели и предались бегству. Адмирал, видя их рвение и добрую волю, полагался и на неустрашимость их, а паче еще на великое их число, но мирные сии неопытные поселяне, до того с одними только дикими утками воевавшие и видевшие, может быть, в первый раз ужасные действия пушечных выстрелов, не могли устоять даже против горсти регулярных войск. Они знали, что французы имеют сильный гарнизон в крепостях, и глядя на эту вылазку глазами страха, неприятельские силы показались им превосходнейшими, нежели были в самом деле; они воображали, что их всех схватят руками, как овец, что не дадут им перекреститься, не только зарядить вторично ружье. Как бы то ни было, менее нежели в четверть часа русские остались одни на батарее: сколь храбро они ни оборонялись, но должны были уступить страшному превосходству сил. Все пали, кроме 17 человек, взятых в плен, в числе которых и инженер Маркати и поручик Кантарино; два канонера и два солдата бежали с батареи на берег и спаслись на шебеке. Таким образом излишнее усердие, чрезмерная поспешность и самонадеянность Маркати, начавшего действия с одними робкими поселянами, не дождавшись обещанных подкреплений, стоили ему свободы, а потом, как мы увидим ниже, и самой жизни. Адмирал Ушаков, дороживший людьми, весьма был огорчен этой неудачей, сколь ни была она маловажна относительно к экспедиции вообще.

Французы, возгордясь успехом этим, вздумали было сделать покушение против нашей батареи и в первом часу пополудни послали новую вылазку. В ней было уже 1 000 человек, под командой генералов Шабо, Пиврона и прочих батальонных начальников, в том числе было до 40 конных. Они стремительно ударили на холм Кефало, где было наше укрепление. Здесь находился, кроме показанного числа людей, отставной волонтер нашей службы капитан Кирико с 30 албанцами и несколькими островскими жителями. Все они состояли под начальством капитана Евграфа Андреевича Кикина.

Как скоро французы приблизились к батарее, то островские жители и здесь смялись и предались бегству. Не должно этому удивляться: толпа мирных поселян, от природы к неге приученных, может ли остановить людей, к сражениям приобвыкших. Увидев сильное ополчение неприятеля, под начальством известных им генералов, греки так испугались, что и вообразить себе не могли, чтобы столь малое число русских воинов могло драться против сил, гораздо превосходнейших. Неожиданный побег жителей и сильное стремление французов не ослабили нимало действий нашей батареи. Русские встретили неприятеля с обыкновенным своим мужеством: схватка была прежаркая и упорная. Севастопольцы видели тут в первый раз французов, наполнявших уже всю Европу страхом, и французов, одним только Суворовым в Италии поражаемых. Республиканцы наступали на батарею с трех сторон с великой неустрашимостью, но были отовсюду отражаемы с уроном как пушками, так и штыками русскими. Жестокий бой с обеих сторон продолжился до самого вечера. Воспаленные мужеством, гренадеры наши не хотели долее оставаться за окопом, не принимая участия в общем сражении. Они единогласно просили капитана своего, чтобы он позволил им решить дело, сделав вылазку на неприятеля. Храбрый Кикин горел одним желанием со своими солдатами, он взял с собой отборных офицеров, 200 человек гренадеров и других охотников и пустился с ними на неприятеля. Выступив из батареи, отряд этот сделал один залп из ружей и в тот же миг быстро ударил в штыки; несколько турок и албанцев последовали их примеру. Французы, будучи поражены этим нечаянным нападением, отступили назад, и иные едва могли укрыться под самым гласисом крепостей, оставляя победителям поле сражения, убитых и раненых. По возвращении наших на батарею, подоспел уже и новый отряд посланных с эскадр на подкрепление.

Урон со стороны французов был немаловажный: убит один батальонный начальник, несколько офицеров и до 100 рядовых, раненых было более 200 человек. С нашей стороны урон состоял убитыми: в подпоручике Чернышеве, в двух унтер-офицерах, 26 рядовых и трех канонерах, между ранеными находились храбрый Кикин, начальствовавший на батарее и получивший две тяжелые раны: одну пулей в верхнюю часть груди, а другую штыком в правый бок, лейтенант Ганфельд, офицеров 4, гренадер 62, бомбардир 1, канонер 1 и один артиллерийский унтер-офицер.