Святые старцы

Правда, «чудовские» долго не могли привыкнуть к «поспешной» службе в приходском храме и особенно к нестройному и «театральному» пению хора. Отец Алексий, сам тяготившийся таким положением, решил дело просто:

- Я откажу наемным певчим, которых прямо-таки не переношу, а вы, здесь присутствующие, пойте и читайте. Ты, Мария, будь канонархом, ибо хорошо, четко произносишь стихиры. Я надеюсь - с Божией помощью вы справитесь с церковной службой. Господь да благословит вас начать и исполнять это дело.

Теперь уже настала очередь других маросейских прихожан недоумевать по поводу длительной службы монастырским чином. Но батюшка реагировал на это спокойно:

- Ничего, не смущайтесь, потом все будут вас благодарить и утешаться. А я таков, что если в добром деле на пути встают препятствия, то мне тем более хочется все преодолеть.

Почти одновременно с введением строгой уставной службы в Николе в Кленниках стали практиковаться и ночные всенощные. Они служились раз в месяц, в ночь на воскресенье, по полному Афонскому чину - служба начиналась в 22 часа и заканчивалась около четырех утра. На одной из таких служб произошел поразивший всех случай. Отец Сергий исповедовал духовных чад, а на стене над ним висела застекленная икона Иисуса Эммануила. В этот момент подошедший отец Алексий вполголоса велел сыну надеть скуфью. Молодой священник непонимающе глянул на отца и отказался. Так повторялось еще дважды.

Наконец батюшка повысил голос: «Сергей, я тебе сказал -надень скуфью сейчас же!..» Недоумевающий сын надел скуфью - и в следующий момент икона оборвалась, стекло, закрывавшее ее, разбилось и осыпало осколками голову отца Сергия. «Что было бы с моей головой, если бы на ней не было скуфьи!» - взволнованно говорил отец Сергий, рассказывая об этом случае и целуя руку своего отца... А батюшка только молча улыбался.

Наряду с «чудовскими» в 1919 году на Маросейке появилась еще одна группа новых прихожан - «курсовые». Так называли посетителей курсов по богослужению, которые вел знаток устава Церкви Андрей Гаврилович Кулешов. Курсы действовали в здании храма Святого Георгия Победоносца в Лубянском проезде (там, где отец Алексий когда-то был диаконом), а на вечерние службы «курсовые» начали ходить в Николу в Кленниках. «Чудовские» и «курсовые» поначалу держались обособленно, и чтобы сплотить свою паству, отец Алексий с конца 1919 года начал устраивать по средам общие вечерние встречи у себя дома. Квартирка заполнялась людьми полностью, сидели кто где - на стульях, диване, на полу у ног священника, на сундучке, стоявшем в прихожей.

На этих «средах» отец Алексий вслух зачитывал личные дневники своих прихожан, которые он благословлял вести. Зачитывал, конечно, без имен и личных подробностей, а с целью задуматься о природе греха: «Каждый вечер надо вспомнить и поразмыслить о том, что сделал плохого и что хорошего; за хорошее надо благодарить Бога, а в плохом надо каяться, да записать: хотел, например, раздражиться, помолился и Господь отстранил это. Господи, прости мою злобу, и так далее. Потом, когда перечитаем свои записи, увидим, что Господь всегда нам помогает. а когда и поплачем о своей неисправности.» Читал он и свой личный дневник. К сожалению, этот бесценный документ он сжег незадолго до смерти.

Попутно заходили разговоры о популярном нововведении - общей исповеди. Ее отец Алексий отвергал, настаивая на том, что исповедь должна быть частной и притом глубокой, непоказной: «Многие думали, что они исповедовались, а на самом деле - нет». Если ему возражали, ссылаясь на то, что Иоанн Кронштадтский практиковал общую исповедь, отец Алексий не соглашался: «То был отец великой духовной силы, и мы себя с ним сравнивать не можем».

На вопросы, можно ли посещать расплодившиеся кружки по изучению Евангелия, где участники делились своими «переживаниями», отец Алексий отвечал сдержанно, не без юмора:

- Эти собрания хороши, только нужно, чтобы велись они под руководством священника и, главное, чтобы объяснение Евангелия вел именно священник. А то, видишь ли ты, еще и переживания...