Связанные Долгом

Может, было во мне что-то, что отталкивало мужчин? Это было единственным логическим объяснением, и, если это так, мне нужно было знать точно и перестать тратить свое время на глупые надежды и нелепые планы соблазнения.

Я шагнула в гостиную, убедившись, что мои каблуки достаточно громко цокают по паркету. Данте сидел, уставившись в темный камин. Конечно, он меня проигнорировал. Он делал так практически всегда.

Мои руки задрожали от сдерживаемого гнева.

— Это правда, что ты часто посещал клуб «Палермо»?

Данте нахмурился. Он взболтал виски в стакане, не глядя на меня.

— Он принадлежит Семье, но это было задолго до нашего брака.

Бибиана сказала то же самое, но его небрежный тон и высокомерный язык жестов были уже чересчур. Он вел себя так, как будто это не мое дело.

Злость забурлила в моих венах. Я почувствовала, как мое самообладание вырвалось из своей клетки, но была слишком возбуждена, чтобы его контролировать.

— Значит, ты ничего не имеешь против компании проституток, но не можешь взять девственность своей собственной жены?

Это привлекло его внимание, но теперь я желала, чтобы этого не случилось.

Он резко поднял свои голубые глаза на меня.

Я бы больше всего на свете хотела запихнуть эти слова обратно себе в глотку, хотела, чтобы он снова вернул свое внимание к стакану с виски. Возможно, на миллисекунду даже искра замешательства мелькнула на его лице, прежде чем вернулась заученная маска спокойствия.

Я молча развернулась, в шоке от того, что произнесла, и в ужасе от последствий, которые может иметь моя вспышка. Звон стеклянного стакана, поставленного на красное дерево, раздался за моей спиной, а за ним последовал скрип кресла. У меня сжалось горло, а грудь заполнил холод.

Пальцами я стискивала перила, поднимаясь наверх. Его шаги следовали за мной, спокойные и размеренные. Я подавила желание оглянуться или даже побежать. Данте не мог видеть, насколько я шокирована. Что мне теперь делать?

Он потребует ответов. Ответов, которые я не смогу дать ему, обещала никогда никому не давать. Но Данте был Боссом. Никто не добился бы такого положения, не зная, как добыть информацию. Он не собирался пытать меня, да даже руку на меня не поднимет. Уверена, что ему это и не потребуется.

Я проскользнула в спальню и остановилась возле окна. Больше некуда бежать. Сбоку от меня была кровать.

Я закрыла глаза, когда услышала, как Данте вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. Его высокая фигура появилась в отражении окна позади меня.

Я опустила глаза на свои пальцы, которые гладили холодный мрамор подоконника.

Иногда мне казалось, что я со всем могу справиться, как будто была искушенной, держащей все под контролем женщиной, какую, вероятно, Данте и желал, но в такие моменты, как этот, я чувствовала себя бестолковой девчонкой.

— Девственность? — без намека на эмоции произнес он. Особый дар всех мужчин Семьи. Если ты рос среди насилия и смерти, то научился запечатывать свое сердце от всего мира. Почему они не преподавали то же самое женщинам Семьи? — Вы с Антонио были женаты четыре года.

Я не оборачивалась, даже дышать не смела. Как я могла допустить такой промах? Моя ошибка может разрушить репутацию Антонио и мою из-за того, что согласилась на его план. Быть геем было наказуемым преступлением в мафии, и я в значительной степени помогла Антонио совершить его.

Я сосредоточилась на дыхании, на ощущении мрамора под кончиками пальцев, на деревьях, склонившихся на улице под порывами ветра.

— Валентина, — на этот раз в его голосе появился слабый намек на напряжение.

— Я ничего не должна была говорить, — прошептала я. — Это была просто фигура речи. Я не имела этого в виду в прямом смысле слова. — я была хорошей лгуньей, но у меня не было другого выбора, кроме как стать такой. — Как ты и сказал, мы с Антонио были женаты четыре года. Конечно, я не девственница.

Его рука коснулась моего бедра, и я буквально дернула ногой, стукнувшись о подоконник.

Я ахнула от боли, а затем прикусила губу, чтобы проглотить вскрик. Я целыми днями жаждала, чтобы Данте прикоснулся ко мне, и теперь, когда он это сделал, мне хотелось, чтобы он снова меня игнорировал.

Данте наблюдал за мной в отражении в окне.

— Повернись, — тихо сказал он.

Я ни секунды не колебалась. Его голос, даже без угрозы и опасности в нем, содержал слишком много властности, чтобы было возможным сопротивляться.

Я набралась решимости, встав лицом к нему, и сфокусировалась на пуговицах его белой рубашки. Смотреть ему в глаза было выше моих сил. Каждая мышца в моем теле была натянута как тетива.

Он обхватил пальцами мой подбородок и поднял его, вынудив меня встретить его взгляд. Опять прикосновение. Почему он прикасался ко мне сейчас, в то время как прежде он изо всех сил старался держать дистанцию между нами?

Я сглотнула. «Будь сильной, Валентина. Желание покойного священно. Не нарушай своего обещания».