Связанные прошлым

Орацио отпустил Анну и последовал за мной в мой кабинет.

— Что такое?

— Где ты пропадал последние два дня?

Орацио медленно поднял брови. Он усмехнулся и покачал головой.

— Сначала мой отец, теперь ты? Почему меня все время допрашивают? Я не знал, что должен был объявлять, куда бы я ни пошел.

— В отличие от твоего отца, я твой Капо.

— Значит, это не просто дружеский семейный визит, — с горечью произнес он.

Я заскрежетал зубами.

— Просто ответь на мой вопрос, Орацио.

Он встретился со мной взглядом. Он не слишком нервничал, по крайней мере, не больше, чем того требовала ситуация. Он был зол, это было очевидно.

— Я довольно сильно поссорился с отцом два дня назад, а затем снова вчера утром. Ты же знаешь, что он не может позволить этому замяться. Каждый раз, когда он видит меня, он критикует каждый мой выбор, особенно мой отказ жениться на женщине, которую он предлагает. Мне это чертовски надоело. Я знал, что вот-вот сорвусь на нем, и не хотел, чтобы это произошло, поэтому решил проветрить голову. Я сходил в несколько баров, выпил слишком много алкоголя, трахнул несколько девушек… и вот теперь я здесь, Данте.

— Какие бары?

Он мрачно рассмеялся.

— «The Voda» и «The Kamchatka». Мой отец давным-давно ясно дал понять, что не хочет, чтобы мои эскапады видели другие люди, и никто не знает, кто я такой в барах, принадлежащих Братве.

Я сузил глаза, но не смог распознать ложь.

— Тебе опасно посещать эти бары. Даже если наша война с Братвой в Чикаго сейчас дремлет, это может поменяться в любой момент.

— Судя по моей внешности, я вполне могу быть Русским. Никто меня не спрашивал.

Я кивнул.

— Главная причина, по которой я пытался до тебя дозвониться, заключается в том, что мы с Рокко подозреваем, что за несколькими несчастными случаями стоит шпион, и поскольку ты тесно сотрудничаешь с Фамильей, ты можешь знать, кто слишком сблизился с ними или, возможно, женщину поменявшую верность.

Орацио пожал плечами.

— Никто и в голову не приходит. Ребята, с которыми я работал, преданы тебе, Данте. Я не могу себе представить, чтобы они предали наше дело. Может, и не существует никакого шпиона. Рокко может быть немного параноиком, если поинтересуешься у меня.

Я должен был согласиться, но даже без настойчивости Рокко я подозревал, что у нас есть шпион.

— Поверь мне, это не та идея, которую я легко принимаю, но это вполне приемлемый вариант, и нам нужно быть бдительными и найти того, кто стоит за этим.

— Буду смотреть в оба, — сказал Орацио. — Скажи мне только одно: Вэл пригласила нашего отца, чтобы мы могли помириться?

— Я пригласил. Но сначала давай выпьем кофе с пирожными. Уверен, что Вэл с нетерпением ждет нашего возвращения.

Вэл вопросительно посмотрела на меня, когда мы с Орацио вошли в столовую. Я улыбнулся ей, но было видно, что она все еще переживает.

К счастью, Анна жаждала внимания дяди и поддерживала разговор своей болтовней. Леонас спал в своей кроватке в углу комнаты, совершенно не впечатленный нашим разговором. Он казался очень покладистым ребенком. Я надеялся, что это будет продолжаться и в подростковом возрасте, но у большинства мальчиков происходила фаза бунта, поэтому я был готов к этому. Она либо заканчивалась, когда мальчик становился старше, либо продолжалась до тех пор, пока они не становились взрослыми и не превращались в обиду или даже ненависть, как это было между Орацио и его отцом, или мной и моим собственным. Я хотел, чтобы наши отношения с сыном были другими, но Леонас тоже рано почувствует себя Кавалларо и наследником этого рода.

Прозвенел звонок, и Орацио тяжело вздохнул.

— Мир окончен.

— Не будь таким негативным. Пожалуйста, постарайся помириться с папой. По крайней мере, ради меня и мамы.

Орацио кивнул, но по выражению его лица было ясно, что он сомневается, что это сработает. Джованни и Ливия вошли в комнату, за ними последовала Габби.

— Вы ещё что-нибудь хотите? — спросила Габби.

С тех пор как Вэл взяла на себя обязанность учить ее, Габби стала меньше стесняться других людей, особенно мужчин.

— У нас есть все необходимое, спасибо, — сказала Вэл, поднимаясь со стула, чтобы поприветствовать родителей.

Орацио и я тоже встали. Анна уже бросилась к бабушке и дедушке и обняла их одного за другим. Ее отношения с моими родителями были не такими близкими, но они не были любящими людей, а Анна была ребенком, который нуждался в большом количестве любви.

Ливия подошла к сыну, крепко обняла его и поцеловала в щеку.

— Почему ты так сильно беспокоишь нас?

— Мама, — тихо, но твердо сказал он и убрал ее руки от своего лица. — Может, тебе стоит спросить отца, почему?

Лицо Джованни вспыхнуло гневом, но, взглянув на Анну, которая смотрела на него широко раскрытыми любопытными глазами, он лишь натянуто улыбнулся.

— Как насчет того, чтобы сначала выпить кофе, а потом вы вдвоем обсудите все, что вам нужно уладить? — предположила Вэл.

— Очень хорошо, — сказал Джованни.