Связи

Илия стоял оцепенелый, стискивая свой красный свитер. Он вдруг словно провалился глубоко-глубоко. В самую безнадегу. Смутные гадкие образы, вызывающие тошноту, снова зашевелились в его мозгу: воспоминания с тех времен, когда он жил не со своими добрыми приемными родителями, а с биологическими, которых, как он был убежден до этого, совершенно не помнил. Город типа Рареха, Ийдрика и прочих. Маленький ненужный ребенок, голодный и грязный, шляющийся сам по себе… Медведь собирал информацию о нем, знал подробности его забытого детства, о которых Илия не спрашивал. Вероятно, по этой причине начальник и не выпускал Илию никуда. Относился как к чашке с трещиной, в которую лучше не наливать кипяток, а то еще расколется. Возможно, это мнение было небезосновательным, ведь именно так он чувствовал себя: разбитым, разваливающимся на куски.

– В этом есть смысл? – горько спросил Илия. – Он наблюдает за нами. В любой момент, как только ему покажется, что мы близки, или же ему просто надоест играть с нами, он нас уничтожит.

– У нас два варианта, – голос Дьобулуса был мягок как бархат. – Продолжать работать, несмотря на всю тяжесть ситуации. Или же лечь и ждать расправы. Даже если результат одинаков, первое куда как менее неприятно.

– Ты прав, Дьобулус, – Илия натянул свитер и заставил себя улыбнуться. – Пойду умоюсь.

В крошечной ванной комнате горячей воды не было вовсе, а холодная текла рыжая от ржавчины. В засоренной раковине источала запах тухлятины оранжевая лужа. Илия открыл кран над ванной и подождал пару минут, позволяя воде протечься. Когда он отряхивал руки от капель воды, зазвонил телефон.

У Илии жгло глаза от усталости, у него гудела голова, у него не было уже никаких чувств. И тогда он просто положил телефон в раковину. Как только тот исчез под ржавой водой, сразу стало чуть легче. Как будто, окончательно отказавшись от брака, Илия снял с себя часть груза и стало проще нести оставшийся. Он вышел из ванной и наткнулся на Октавиуса, ждущего за дверью.

– Нужно расспросить соседей.

– Нет проблем, – Илия улыбнулся своей широкой, очаровательной улыбкой «я всегда рад помочь».

– Вот-вот, – кивнул Октавиус и похлопал Илию по спине. – Тебе они точно расскажут все, что знают. Как заглянут в твои медовые глаза, так сразу расколятся.

– Мне нужно имя его собаки, – Дьобулус смотрел в окно, тяжело опираясь ладонями о грязный подоконник. – Выясни.

– Я постараюсь, – Илия помедлил, глядя на Дьобулуса. Он предложил бы свою помощь, но отчетливо ощущал, что в проблемы Дьобулуса его посвящать не намерены. Поэтому просто вышел.

Как только за Илией закрылась дверь, Дьобулус сполз на пол, цепляясь за подоконник.

– Я не хотел, чтобы дочь заметила, в каком я состоянии. А потом не хотел, чтобы Илия догадался, в каком я состоянии. Но сейчас я на пределе.

– Илия замечает даже когда у кого-то пятка зачесалась, – Октавиус потрогал лоб Дьобулуса и отдернул руку. – У тебя жар. Думаю, не меньше сорока градусов. Тебя надо охладить. Пойдем в ванную. Держись за меня.

Ванна была вся полосатая от рыжих и серых потеков, но Дьобулус был не в том состоянии, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Октавиус начал расстегивать на нем одежду.

– Как мило, – ухмыльнулся Дьобулус. Его глаза были полузакрыты. – Моя мамочка собирается купать меня. Так не хватало этих нежных рук.

– Твои попытки пошутить весьма жалкие. Ложись в ванну.

Все тело Дьобулуса покрывали багровые пятна разлившейся под кожей крови. Октавиус отвел взгляд.

– Даже смотреть больно.

– Я залечиваю повреждения, но они продолжают появляться. По крайней мере мне удается сохранять кожу чистой на открытых частях тела.

– Мучительно?

– Очень. Я хотел отключить способность чувствовать боль, но подумал, что эдак мой демон меня прикончит, а я и не пойму.

Дьобулус обессиленно положил на край ванны раскаленную голову и даже не вздрогнул, когда кран, поплевавшись, выплеснул на его ноги струю ледяной воды. Минут десять он лежал без движения, ощущая, что ему действительно потихонечку становится лучше.

– Спасибо. Должен признать, все эти годы, несмотря на постоянные попытки отбрыкнуться от меня, ты каждый раз, когда требовалось, приходил мне на помощь. Ты настоящий друг.

– Возраст сделал тебя сентиментальным, Дьобулус. Почему ты дотянул до крайнего предела? Раньше ты просто швырял кого-нибудь своему демону, не дожидаясь, когда тот с голодухи начнет грызть твои собственные внутренности.