Свидание на небесах

Он все же помедлил с уходом. Снова зашел с лестничной клетки в дом, плотно прикрыл дверь и прошипел со свистом:

– Прошу не забывать, это моя квартира!!! Если кого-то что-то здесь не устраивает, пишите рапорт!

– Да! Да!!! – продолжила бесноваться супруга, уверенным фарватером продвигающаяся к статусу бывшей. – Ты, помнится, рапорт написал, придурок!!! Люди сейчас вон сколько там получают, а ты в своей конторе… Только штаны дорогие протираешь, козел! Ненавижу!!! Ненавижу тебя!!!

– Чтобы к моему возвращению со службы, – медленно ворочая языком, проговорил Власов, – твоей ноги тут не было, поняла!!!

Ребенок затих в недрах квартиры. Жена на какое-то время тоже будто оглохла, а потом разразилась такой бранью, что у Власова – майора полиции в отставке, прожившего с ней много лет, – покраснело лицо.

– Уйду, не сомневайся!!! Ха-ха!!! – надрывалась супруга, резво подпрыгивая в метре от него. – Можешь считать себя холостым с этой минуты! Все!!!

Он хотел сказать, что давно уже не считает себя семейным, но поостерегся. У нее в руках был тюбик с жирным кремом для лица, и она могла запросто выдавить половину прямо ему на дорогое пальто. А вещами своими, не так давно приобретенными и не за спасибо, собственно, Власов дорожил…

– Так что подумала-то? – встряхнулся он от неприятных утренних воспоминаний и прошелся по секретарше с головы до ног жадным взглядом.

– Ну… Подумала, может, мы с вами устроим корпоративчик, а?

– Корпоративчик? – изумленно вскинул брови Власов. – Вдвоем?

– А почему нет? Мы же вдвоем работаем!

Она задорно рассмеялась, запрокидывая хвостатую голову. Ее шея была красивой, нежной на вид. Она была создана для того, чтобы ее терзали жадными губами. От секретарши приятно пахло пудрой, духами. Она призывно улыбалась, раскованно поводила плечами, приводя грудь в волнительное колыхание.

– Нет, ну мы можем, конечно, позвать уборщицу или кого-нибудь из ваших клиентов и…

– Никаких «и»! К черту уборщицу и клиентов! Запирай дверь, станем праздновать!!!

Он недоуменно смотрел вслед ее вихляющейся попке и спрашивал себя: а зачем ему это надо? Не завтра, нет. Завтра не рабочий день. После праздников, когда они снова встретятся в офисе, он ведь будет испытывать неловкость. Станет нарочно напускать на себя серьезность, перестанет шутить с ней, а то и начнет придираться по мелочам. Он же зарок себе давал, что со своими сотрудниками ни-ни!

А с другой стороны…

А если больше не с кем, а?! Как быть тогда?

Жена, сука, может к его возвращению уже смыться куда-нибудь с чемоданами. Да на нее у него и расчета особого не было. Он уже и забыл, когда в последний раз у них была близость. Ни он ее не хотел, ни она его.

Верочка…

Ах, милая, нежная, кроткая Верочка! Как он жаждал ее, как искал! Ну, может, и не особо рьяно, так руки скованы. Штатный мент Воинов и тот лажает на каждом шагу. Вот опять без результатов съездил в аэропорт. А ведь дураком надо быть, чтобы не понять: оттуда ноги растут, именно оттуда. И трясти следует начальника, а не его подчиненных. Ведь мимо него муха не должна пролететь, она, по информации, и не пролетает, а тут шикарная тачка снует туда-сюда. Ясно же, что у него рыло в пуху по самые коленки. А Воинов просрал тему. То ли времени не хватило, то ли хватки. И теперь…

И теперь он станет тискать свою секретаршу и, может, даже напросится к ней за новогодний стол. Если понравится. И может, даже ее, а не Верочку, он заберет за границу на зимние каникулы. А что? Не одному же ему туда лететь! И не там же искать приключений!

Секретарша вернулась через пять минут. Причем сначала показалась ее попка, потом согбенная спина, следом она, пятясь, вкатила в его кабинет сервировочный столик. Этот столик Власов приобрел давно. И так ни разу они его и не накрыли. Он стоял задвинутым в дальний угол, исполняя роль подставки под цветы.

– Обновим, Александр Сергеевич?

Она ловко выкатила столик на середину, и по кабинету поплыл тонкий звон хрусталя. Два высоких фужера, подрагивая от вибрации, соприкасались боками с запотевшей бутылкой шампанского. Плоское блюдо с сыром, колбасой, ветчиной. Горкой – парниковая клубника, красивая, но совершенно безвкусная. Бутерброды с лососем, вальяжно распластавшимся на тонких листах салата. И два огромных апельсина, распоротых острым ножом в цветки лотоса.

– Обновим? – тихим интимным голосом повторила она и медленно пошла к его столу.

– Обновим…

И Власов, ухватив ее за руку, резко дернул на себя и тут же полез жадными руками ей под юбку.

Утренняя грязная перебранка с женой, пропавшая Верочка, безуспешные ее поиски, раздражение на себя за полноту и преждевременную лысину, обиды на некрасивую скучную жизнь – все вдруг сделалось далеким и никчемным. Никаких сожалений, никаких тревог, никакого неудовольствия. Все перестало иметь значение. Все, кроме гибкого молодого ненасытного тела, извивающегося на его коленях.