Свидание на небесах

Вот и торчал он вчера вечером, вернувшись домой, на улице, пока не продрог до такой степени, что ноги начало сводить от холода.

– Господи! Ты чего там?! – Ева выскочила из двери, закутавшись в его служебный ватник, на босых ногах легкие тапочки. – Слышу – машина. Жду, жду, а никто не заходит. Саша! Иди домой, быстро!

Ох, как ему понравилась ее властная нотка в голосе. Забытая самой собой Ева возвращалась! Как защемило душу от заботы и тревоги за него. Дальше – больше! Его ждал накрытый к ужину стол. Пельмени! Она сама настряпала настоящих пельменей! Большущих, размером с маленький мячик, с сочным куском фарша внутри и густой сметаной в громадном соуснике.

– Давно так вкусно не ел, – признался он, отодвигая пустую тарелку. – Очень, очень вкусно!

Еве было приятно. Она все время улыбалась, чмокала его в макушку, проходя мимо. Ненароком будто задевала его то рукой, то грудью, то бедром. И что странно, она ни разу за вечер не вспомнила про Веру! И он решил не тревожить ее своими рассказами.

После ужина они смотрели телевизор, строили планы на рождественские каникулы. Ей хотелось куда-нибудь в тепло, к морю. Она перебирала варианты, загибая пальцы на его руке, не на своей.

Он с ней не спорил, кивал и во всем соглашался, хотя прекрасно понимал, что у него-то каникул не будет точно. Про свое дежурство в новогоднюю ночь он тоже благоразумно промолчал пока. Еще завтра день, потом весь день послезавтра. А там как-нибудь…

«Вот подруга одинокая была бы как нельзя более кстати», – подумал он со вздохом, засыпая. И бой курантов сосчитали бы вдвоем с Верой, и его бы дождались со смены, и снова уселись бы за праздничный стол. Ева зачитала ему меню, составленное самолично, ему понравилось.

Но почему же она все-таки ни разу не упомянула про Веру?..

Ответ он получил за завтраком. Ева вывалила ему в тарелку три половника рисовой каши, пододвинула громадную кружку с вишневым киселем.

– А кофе? – опечалился он, заглянув в кружку.

– Нечего, – строго оборвала его Ева. – Весь день его пьешь. Ведрами!!! Завтрак – это главное!

Он позволил себе с ней не согласиться. Завтрак – это, конечно, хорошо. Но вот главным было то, как они проснулись. Как он попытался вылезти из кровати, чтобы ее не разбудить. Все же разбудил и потом еще о-оччень долго не мог выбраться.

Они поели, мило улыбаясь друг другу. Ева постоянно над ним подшучивала. Особенно когда он сделал себе кисельные усы, торопясь на службу.

– Завтра Новый год! – с мечтательной ноткой произнесла она, поставила локти на стол, уткнулась подбородком в ладошки. – Что приготовить? Стол здесь накроем? Наверное, здесь. Тут елочка!

– Малыш… – Воинов смущенно опустил глаза. – Мне… Мне придется дежурить.

– Как дежурить? – Улыбка сползла с ее лица, будто кто-то смыл ее мощной струей воды, оставив при этом по крупной капле в глазах. – А я??? Я буду одна???

– Погоди… – он принялся соображать на ходу. – У меня есть план!

– Какой план, Саша?! Какой план?! – Она заревела, ее пухлые губы поползли вбок, щеки покраснели. – Я что, приду к тебе? Прокрадусь мимо дежурной части, мы притаимся, как мыши, у тебя в кабинете и… станем грызть сухари?!

– Почему сухари?

Ее идея оказалась точным озвучиванием его мыслей. Он именно так и придумал: он проведет ее к себе, и они просидят новогоднюю ночь в его кабинете. Может, даже займутся любовью, если ночь выдастся спокойной.

– Иди ты, сам знаешь куда!!! – взорвалась она, выскочила из-за стола и заметалась по кухне, выкрикивая: – Хорош! Супер просто!!! Одна смылась, умница! Теперь и этот сматывается, и когда?! В новогоднюю ночь!!! Это… Это скотство просто какое-то! Это святотатство!!! Это не про тебя!

Ева стояла напротив, уперев кулачки в бока, с раскрасневшимся обиженным лицом. Ему было очень жаль ее, очень. И еще он сильно боялся, что ей взбредет в голову умчаться куда-нибудь на поиски новогодних приключений. К Гарику, например…

– А про кого? – встряхнулся Воинов, протянул к ней руки, пытаясь обнять, но она ускользнула.

– Про Веру! – вздернула она подбородок, взъерошила волосы, сделавшись сразу похожей на подростка, жестоко разочаровавшегося подростка.

– Что – про Веру? – Воинов насторожился. – Если ты хочешь сказать, что я… Я не прекращал поисков, маленькая моя! Я по-прежнему…

– Не надо! – рубанула Ева рукой и заревела, захлебываясь словами: – Я ее ищу! Ищу, блин! Я с этим Власовым позволила себе говорить, хотя я… Я терпеть его ненавижу! Я пошла в это дурацкое агентство!!! Кривлялась там! Спасибо тебе, вовремя наложил запрет. А она!!!

– Что она?

Что-то он пропустил. Что-то ей известно, что неизвестно ему. Что, черт возьми???

– Она преспокойно себе живет где-то у кого-то, преспокойно наслаждается жизнью, как раньше не наслаждалась! – Ева с силой прижала ладони к лицу, закричала из-под них: – Дрянь!!! Бессовестная дрянь!!!

У Воинова аж волосы на голове зашевелились. Это сто процентов, потому что он ощутил это, как ежится кожа на макушке и наэлектризованно трещит шевелюра.

– Ева! – крикнул он. – Ева, успокойся!