Свидетель о Свете. Повесть об отце Иоанне (Крестьянкине)

У тротуара, заранее прогревая моторы, поджидали пассажиров два ЗИСа-110: синий, Патриарха, и темно-зеленый, митрополита Николая. Но, когда владыка Николай направился было к своей машине, Патриарх задержал его и пригласил в свой автомобиль.

ЗИС-110 плавно тронулся с места, встроился в редкий поток движения на Спартаковской улице. Патриарх попросил водителя ехать небыстро, задвинул шторку на окнах и слегка повернулся к митрополиту.

– Могу сообщить вам радостную новость. На местном уровне удалось освободить отца Иоанна Крестьянкина.

Лицо митрополита озарилось радостью, он совершил крестное знамение. Значит, не зря были его хлопоты и звонки. Не зря молился ночами о судьбе своего «крестного»…

– Воистину велик Господь наш и дела Его!

– Да, слава Богу… Но вы имейте в виду одно важное обстоятельство, – неторопливо продолжил Патриарх. – 7 февраля комиссия по пересмотру дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления, во главе с генпрокурором Руденко тоже рассматривала его дело. И постановила: оставить без изменения… Так что чем для отца Иоанна может аукнуться такое освобождение – еще неизвестно. Если Москва узнает о том, что Куйбышев проявил такую самостоятельность, может и не поздоровиться.

– Ничего, главное, что он вышел…

Машина плавно повернула направо, на Садово-Черногрязскую, и, резко набрав скорость, перестроилась в крайний левый ряд. Патриарх раздраженно постучал пальцем в стеклянную перегородку, отделявшую салон лимузина от водителя:

– Георгий Харитонович, опять вы гоните? Вам разве так велели?.. А если бы мы, как до революции архиерею полагалось, ездили на шестерке лошадей, то неужели гоняли бы во весь опор как пожарные?..

Водитель, смущенно извинившись, сбросил скорость. Патриарх отвернулся к окну, его лицо приняло замкнутое выражение.

– Словом, я вас предупредил, Владыко. Дело с освобождением отца Иоанна – очень щекотливое. Так что позаботьтесь о том, чтобы время свободы для него оказалось долгим и плодотворным…

Часть четвертая 1955–1967 годы

Москва – Печоры, февраль 1955 года

…Гул московского вокзала с непривычки оглушил, чуть не до головокружения. На привокзальной площади чуть не сбили с ног, затолкали какие-то веселые молодые люди с чемоданами и плакатами. Прищурившись сквозь очки, разглядел лозунги: «Встречай добровольцев, целина!», «Не пищать!», «Целина будет наша!» Парень с лихим чубом играл на баяне, несколько девушек, обняв друг друга за плечи, пели хором:

Зашумят метели, затрещат морозы,
Но друзей целинных нелегко сломить.
На полях бескрайних вырастут совхозы,
Только без тебя немножко грустно будет жить…

Господи, а сколько такси – целые стада «Побед»!.. А троллейбусы, автобусы!.. Люди, люди кругом – и все бесконвойные, свободные… Глаза тут же зацепились за милицейскую форму, и по привычке отец Иоанн поспешил обойти блюстителя порядка стороной – прицепится еще, ну его…

Какая же Москва огромная!.. И вширь, и ввысь… Какими гигантскими кажутся послевоенные жилые дома!.. Они и до ареста казались колоссальными: считай, вся жизнь проходила в деревенском Измайлове. А теперь, после лагерей, любое здание выше двух этажей казалось небоскребом.

«Метрополитен имени Л.М. Кагановича». Снова сбивающая с ног, влекущая за собой толкотня. И как же непривычно без конвоя!.. У кассы поискал глазами табличку с расценками: билет – полтинник. Значит, цены с августа 48-го не повышали… И вот в руках бумажный талончик: «Московский метрополитен. Билет действителен на 1 поездку в одном направлении». И шатко бегущая лента эскалатора под ногами… «Стойте справа, проходите слева… Чемоданов, зонтов и тростей на ступеньки не ставить!» Милая, забытая московская музыка, гул огромного, давно уже ставшего родным города…

На станции «Комсомольская-кольцевая» отец Иоанн ни разу не был и быть не мог: ее открыли в январе 1952-го, когда он находился в лагере. Он невольно загляделся на гигантские панно, украшавшие стены станции. Вот «Вручение гвардейского знамени» – Сталин вручает солдату знамя, а вот «Парад Победы»… Прищурившись сквозь очки, батюшка улыбнулся: Сталин, Молотов и Каганович на трибуне Мавзолея присутствовали, а вот между ними было искусно заложенное мозаикой пустое место. Видимо, еще недавно там размещался маршал Берия. Да только он, как зло пели зэка в Гавриловой Поляне, вышел из доверия, осталися от Берии лишь только пух да перия… Да и другие вожди прежних времен погоды не делают, главные фигуры дня – Хрущев и Булганин…

С гулом подкатил голубой поезд. Веселая толпа с трех вокзалов, навьюченная чемоданами и узлами, бросилась штурмовать его. Заторопилась к вагону и низенькая, просто одетая женщина в темном платочке – Пелагея Козина. И тут ее тронули за плечо. Оглянувшись, Пелагея едва не упала в обморок: перед ней стоял отец Иоанн Крестьянкин!.. Полуседой, чуть похожий на себя прежнего, но… он, он!