Свидетель о Свете. Повесть об отце Иоанне (Крестьянкине)

– Ну как же! Вы еще вместе с ним лес валили. Он тогда настолько проникся твоими рассказами про обитель, что сразу после освобождения к нам и приехал. Сейчас уже иеромонах. В миру он Владимир Баталин, вспомнил?..

– Ну конечно! – с радостью и изумлением воскликнул батюшка. – Значит, он принял постриг?!

– Да, благодаря тебе, – рассмеялся епископ. – Видишь, как все Господь управил?.. Так что тебе теперь самая дорога в Псков. А насчет мыслей, которые сейчас в твоей голове мечутся, – он пристально взглянул на отца Иоанна, – мой тебе совет: сходи к старцу Симеону. Знаешь, где его келия?..

…Было уже совсем поздно, когда отец Иоанн пришел к старцу Симеону (Желнину).

Он многое слышал об этом столпе Псково-Печерской обители, 86-летнем иеросхимонахе, известном на всю страну своими дарами прозорливости и рассуждения. И испытал невольный трепет, когда, пройдя низким коридорчиком и свернув налево, ступил в келию старца – сводчатую, полутемную и сырую, несмотря на растопленную печь, украшенную по стенам многочисленными иконами. Отец Иоанн почувствовал, как от сырости начинают противно ныть перебитые пять лет назад пальцы левой руки.

Отец Симеон, одетый в светло-серый подрясник, появился словно из ниоткуда – мягко, неслышно. И такой же мягкий свет будто мгновенно наполнил келию. Даже в окошке, казалось, прибавилось солнечных лучей.

– А-а, усатый… – Старец искоса глянул на отца Иоанна и шутливо пощипал свою длинную седую бороду. – У меня-то вон какая, а у тебя покамест реденькая, ну ничего, тебе ее следователь-то повыдрал, а потом под Архангельском и сами повыпадали. Ничего, ничего. Это дело поправимое.

Ошеломленный отец Иоанн раскрыл было рот, но старец мягким движением ладони усадил его на скамеечку.

– Ты, понятное дело, сейчас волнуешься, как оно будет, ведь тебя сюда определили, а теперь гонят. А я так скажу: ты не смущайся. Где поставили, там и стой. Молись!.. А по твоим молитвам много людей к свету-то потянется, много. Ты же и сам свидетель о Свете у нас, как Иоанн Предтеча, вот и зовут-то вас одинаково, а потом еще и с Иоанном Богословом будете тезки…

Горло почему-то перехватила теплая волна. Сухонькие старческие пальцы отца Симеона нащупали его левую руку, ласково сжали. И, о чудо, боль в переломанных суставах мгновенно пропала, будто ее не было… А старец, глядя прозрачными смеющимися глазами в глаза отца Иоанна, проговорил:

– Спастись невозможно тому, кто ничего не делает для спасения ближнего. Живи для других, и сам спасешься. Будь у всех под ногами.

…Давно уже стихли шаги отца Иоанна в коридоре келии. А отец Симеон все стоял на ее пороге и смотрел ему вслед. Изумленная келейница, матушка Александра, думала про себя, что никогда еще не видела старца с таким растроганным, добрым и изумленным лицом.

А потом отец Симеон повернулся к келейнице и торжественно, подчеркивая каждое слово, произнес:

– Сегодня к нам приходил земной ангел и небесный человек…

Псков, март 1956 года

Псковский уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви Александр Иванович Лузин смотрел из окна своего кабинета, расположенного на Пролетарском бульваре, 12, на то, как из остановившегося рядом с домом черного ЗИМа неспешно, с сознанием собственного достоинства выбирается епископ Псковский и Порховский Иоанн. На душе было неприятно из-за предстоящего разговора, но, с другой стороны, а когда общение уполномоченного с церковным иерархом было приятным?.. Специфика работы такая, что не до приятностей. Забот у уполномоченного полон рот, а благодарности минимум. Вот и сегодня предстояло избавиться от одной такой «головной боли», висевшей над Александром Ивановичем уже скоро как год…

Епископ появился в кабинете неторопливо, уверенно. Поздоровавшись, Лузин предложил ему сесть и сам опустился в жесткое, крытое дерматином кресло.

– Вы, наверное, догадываетесь о цели нашей встречи, – заговорил Александр Иванович. – Речь пойдет о третьем священнике Троицкого кафедрального собора Крестьянкине.

Владыка вздохнул.

– Не в первый раз, не в первый раз вы меня беспокоите по этому поводу, Александр Иванович…

– Ну а что же мне, помилуйте, делать? – воздел руки кверху уполномоченный. – Этот ваш Крестьянкин мне, можно сказать, всю картину портит. Совершенно без понятия человек – что можно, чего нельзя, что надо, чего не надо… Такое ощущение, что он вездесущий какой-то: куда ни придешь, везде он… В городе только и разговоров: и провидущий, и проповедник…

Епископ прервал речь уполномоченного мягким движением руки.

– Ну, Александр Иванович, не все же так страшно, правда ведь?.. Человек Крестьянкин темпераментный, легкий на ногу. Вот и создается впечатление, что его везде много. Собор-то огромный, был в запущенном состоянии, его фактически надо было спасать. Сделал он это? Сделал.

– А зачем он в собор иконы вывозит из иконостасов сельских храмов? – раздраженно спросил уполномоченный. – Кто его об этом просит?